Свет вдохновения: 12.04.2009

18.04.2009

Фрейд, плоть и сюрреализм

Фрейд прославился триадой:
"Я", "Сверх-Я" и что такое
"Бессознательное" взглядов,
Если не языковое,

На каких таких структурах
Авангард стихов ютился,
Обрывая вечно струны
Эволюцией лингвиста.

Все искали эту форму,
Комплексующую с речью,
Извращенности и порно,
Но с символикой конечной,

Где понятие "Другого"
Уходило в смысл отцовства,
Где тембрирующий голос
Наводил на это сходство,

Хаос, образ, неприступность,
Означающих цепочка,
Человеческие судьбы
Отправлялись в одиночку,

Децентрированность связей,
Опосредованность ролью,
В бессознательное вязли,
Чтобы вычлениться снова,

В символизм сюрреалиста
Стихотворного экстракта,
Непосредственностью мысли,
Метонимий и метафор,

Подражать его работе
Объективностью условий,
Ощущая время плоти
В каждом высказанном слове.

17.04.2009

Идеи не всходят, но их возрождают

Фашизм в России не хайль и не слава,

Закрытых проблем окровавленный саван,

Предел шовинизма финансовых мачо,

Спецслужб диктатура и бунт одураченных.

И чем же ещё, как не подвигом нации,

Назвать примиренье её с деградацией,

С жестокостью правды и злого цинизма

Кидать её протухшее мясо нацизма.

Внедрять атрибутику ей в подсознание,

И ценности все пересматривать заново,

Ломать миролюбия нрав и традиции

Своей небоглазостью и белолицестью.

Идеи не всходят, но их возрождают,

Из маний величия, из горностая,

Из тех вожделений властителей мира

Сверхновых существ и детей из пробирок.

Фашизм в России - война на пороге,

Оформиться в касту больных и убогих,

И спиться, забыв о прославленных генах,

Не лучше позора нацистских гонений.

15.04.2009

Нерусский вальс и водка не по-русски

Нерусский вальс и водка не по-русски,
И глаз неустановленный разрез,
И веник не березового хруста,
И не замшелый, ледниковый лес,

В такой унификации всеобщей
Одним таким учебником на всех
По бороде являемся заросшей,
И русой нерасчесанной косе,

Ищи, определяйся в идентичность,
Своей неповторимостью круши,
Нащупай в обезличенности личность,
И мелкоскопы тульского Левши,

Но оглянись воспитанным собратом,
И пощади в нерусскости других,
Тех, кто, как ты, возвысится на завтра
И не подаст тебе уже руки.

Клуб нерусских литераторов

Клуб нерусских литераторов,

Вещь действительно не нужная,

Прославлять экспоприаторов

Лестью черни безоружной,

Воспевать Чукотки крайности,

Диких чумов узкоглазость,

Глухомань восточной дальности

Или гордую кавказость.

Как могла на этой карте

Появиться русскость бунта,

Оккупантностью карательной

Или пьянством беспробудным,

Этой вывеской с иконами

Собирать деревни разные,

И сражаться с непокорными,

Пугачевыми и Разиными,

Европейством вымирающим

И еврейством обособленным,

Из действительных в страдающие

По причастности народной,

Соберемся, литераторы

Всех субъектов недоразвитых,

Маргиналов инкубаторы,

И действительно докажем,

Что статистикой неправильной

Лишены мы полноценности,

Обоснованность неравенства

Порождается из центрости,

Соберемся, подсчитаемся,

Отдаленностью униженные,

И поймем, что в этом статусе

Только нам одним и выжить.

14.04.2009

Туман любви

Политбюро сменил патриархат,
Дворцы культуры уступили храмам,
Для нищих обезличенных трудяг
Спасение - приманка не плохая.

Приди,постой,в копилку не забудь,
Послушай Рождество или Крещение,
Мы Житие таких учили наизусть,
Христа ли, коммуниста Ленина.

Туман любви у паствы на глазах,
Отцы, одни и те же утешители,
А перед ними женщины стоят
И молятся на этих небожителей.

Уж если балахоны и кресты
Парторгов нам лощеных заменили,
Отдайте им в правительстве посты,
Пусть воздадут народу изобилие.

Прорыв в обновление

Фундаментом гуманных отношений
Литературный критик вызревал,
Отдачей оборачивался щедрой
В расчетливости менторских похвал.

В риторике учений нигилизма
Всегда вставал наивный пустолов
Ответом дочерей радикализма
На йельские репрессии отцов,

Где с помощью логических законов
Фиксировался редкий демагог,
Тотальный механизм диапазонов
Был от рациональности далёк.

Конвенцией наращивался базис,
И в целом идеальная строка
Текла в психологический анализ
Субъектной имманентностью стиха,

Всё для того, традициями чтобы
Тяжелой социальности дефект
Укрыть в непроизвольности восторгов
И выписать спасительный рецепт,

Идейный пессимизм и болото
Не оживить стараньем одиночек,
Необходима римская когорта,
Сплоченная рефлексией пророчеств,

Диверсией прорыва окрыленных,
На самореконструкции застрявших,
Открытостью являя непокорность,
И флагом объявляя беспристрастность,

Парадигма

Со здравым этим смыслом, ну беда,
Выуживать приходиться из тины,
Неточных интуиций предикат
Ни к одному проекту не сводимый,

Сырой ещё, несобранный каркас
Из логики модальных категорий,
Готовый на "добро" или отказ
От утвержденных веком априорий.

История в динамике наук
В полемику источником стремится,
Развитие концепций повернуть
В стратегию утерянного смысла,

И есть одно решение проблем,
Давно уже предложенное втуне,
Сообществ парадигма и модель
Дисциплинарной матрицей фортуны,

Сменить каноны прежних заправил
На ценности другого конкурента,
Борьба титанов совмещенных сил
И торжество теории победной,

Определить осмысленности стиль
Сквозь призму неуёмной парадигмы
И отрицать преемственности стык,
Прогрессом в эволюцию подвигнув.

Категориальность

Да-да,действительность,реальность,
Как бы не так, осознаю
Всего лишь категориальность,
Всего лишь "заданность" свою,

Каким условием возможен
Любой мыслительный процесс,
Научным знанием размножен
Обычный нравственный ликбез,

И даже нашим ощущениям
Вещей,естественно,в себе
Всегда найдется замещение
В фатальной логике систем,

Ведь ничего пока не найдено,
С чем можно знание сравнить,
Бессодержательное "далее",
Этапов мыслимая нить,

Где целью этой будут атомы
Бытийно малых величин,
Первоначальным неким актом
Без всяких видимых причин,

Где просто методом понятий,
Пространством собранных времен,
Стереть обугленные пятна
Нам неизвестных аксиом.

Хватит ошибок

Если начать,как всегда,от простого,
Долгой дорогой покажется стих,
И потеряется смысл истоков
В устье реки озарений благих,

Если идти за рефлексией смело,
Или поставить на вытяжку факт,
Истина вовсе не явится следом,
И не окупит случайных затрат,

Вот и застряну в научной дилемме,
Не уступив перемирию путь,
Не отодвинусь от книжного "плена"
Авторитетом написанных букв,

От абсолютного не отказаться,
На предпосылках построенный дом
Сносится кризисом цивилизаций,
Это фашизма ответный синдром,

Если б дано было той интуиции
Весь исторический ход угадать,
Если бы знали,в кого превратимся,
То не рискнули бы мы никогда,

Хватит ошибок, процессы мышления
Логикой разума, знанием лечатся,
И пресекаются все преступления
Менталитетом всего человечества,

Душа ленива, и работать

Душа ленива, и работать
Она не хочет каждый день,
Но будет хуже, если кто-то
Судить надумает за лень.

Она чувствительно ранима,
Обидчива, и свысока
Стрельнёт в тебя и шаркнет мимо,
Сама мол знаю, что и как,

Она на внутреннем контроле
Себе бездействие прощает,
И в ожиданье главной роли
Нам потрудиться обещает.

Поэт и старость

К поэту как-то Старость подошла
Спросить его о планах, об итогах,
Она ведь беспокоиться должна,
Собрать его в последнюю дорогу.

Готов? - спросила так из-за плеча,
Стараясь с ним глазами не встречаться,
Он был навеселе, и прямо отвечать
Ему не приходилось очень часто.

Ну что ты, милая, какие тут дела,
Вот книга вышла, был на презентации,
А если честно, начал уставать,
Симпозиумы, форумы, редакции.

Я ведь теперь известный, черт возьми,
Я в каталогах звездного портала,
Мне к дому подгоняют лимузин,
С тех пор, как стал работать на рекламу.

А как же памятник, и твой народ,
В конце концов, твои мечты и планы?
Ты умер раньше, не познав высот
Познания, даруемых таланту.

Вот так всегда, возвышенных речей
Наслушаешься, жертвами украсив
Итоги, не спросив себя, зачем
Ты свою жизнь оставил на Парнасе.

И Василисой обернусь

Не прогоню, не рассержусь,
В улыбке горечи не скрою,
И Василисой обернусь,
Веселой, ласковой, простою.

Пальто поймаю на лету,
И помогу распутать узел,
И вновь поставлю на плиту
Давно уж перегретый ужин,

Согрею кофе по утру,
Оставлю денег на похмелье,
И в ту лягушечью кору
Запрячусь со своим весельем.

Иерархические сложности

Вчера сидели женщины на ТV,
С ведущим рассуждая о себе,
Выкладывая тайные мотивы
Противоречий в творческой судьбе.

Так получилось, что литература
Мужской и женской значится уже,
Мужская под прикрытием гламура,
А женская - открыто, неглиже.

Мужчина пишет от избытка счастья,
А женщина берется за перо,
Не став реализованной отчасти
В семье, не оценившей дар её.

Нет метафизики абстракций,
Нет философских антиномий,
На романтической реакции
Весь опыт жизненный построен,

На красоте недостижимости
Вполне реальных категорий,
До идеала ей не вырасти,
Но оставаться надо гордой.

Иерархические сложности
Ведущий тонко понимал,
Но не имел такой возможности
Добавить женщинам ума.

Другие

Нет, вы не дураки,
А просто мы другие,
Как в залежах руды
Песчинки дорогие,

Как редкий самоцвет
Уральских камнепадов,
Как аномальный свет
Зарытых кем-то кладов.

Случайности каприз
Без цели и без смысла,
Как непонятный риск,
Экперимента искра,

Мы в клеточках таблиц,
Оставленных путыми,
Ненайденных частиц
Молекула простые,

Разбросаны в миру
Небрежною рукою,
Но было бы кому
Сочувствовать изгоям,

Но было бы кого
Тащить на эту гору,
Определитель квот
Приемлет без разбора,

Там сам себе судья,
И слушатель и критик,
На казнь себя ведя
Сомнительным вердиктом,

Всего лишь для того,
Чтоб гранью незаметной
Могильники из слов
Сверкнули чем-то светлым.

Поклон психологам души

Вам за терпение поклон
От всех нас, ветром унесенных
На этот остров без икон,
От равнодушия спасённых,

За ненавязчивый укор
В неуважительности к рифме,
Переносящим всякий вздор,
И бесполезный труд сизифный,

Кому, кому они нужны,
Все наши исповеди, тайны,
И обреченные служить
Всего лишь прихоти случайной.

Вам, воспитателям благим,
Не опустившим долу руки,
Нам потакающим, таким,
И полюбившим нас за муки,

Поклон психологам души,
Сумевшим зачеркнуть сомненья,
И дать диагноз пережить
Благополучным исцеленьем.

Кто же ты, неизвестный

Кто же ты, неизвестный,
Дорогой мой читатель,
Не готовый для лести,
Оказавшийся кстати,

Холодок опасенья,
Проверяет крамолу,
Не с наивной же целью
Раскрутить незнакомку,

Не с простым любопытством
По столбцам пробегая,
Блокируешь регистр
На моей вертикали.

Мрачноватый, ворчливый,
Или просто случайный,
Но умен и начитан
В неприступном молчанье,

Но уставший от боли
Выразительных строчек,
Выходить из подполья
Почему-то не хочешь,

Кто же ты, конспиратор
Или вор, или критик,
Наших слез прокуратор,
Наших грёз похититель,

Кто же ты, мой читатель,
Бесконечно резонный,
Снисходительно старый,
Или мудро зеленый,

Всё равно благодарна
За контакт виртуальный,
Что остался за кадром,
Прикоснувшийся к тайне.

Язык нам отдан на износ

Язык мой враг мне или нет,
Мне до сих пор не ясно,
Хранить молчания обет
Пожалуй, безопасней.

Язык нам отдан на износ,
В нем временность и вечность,
Иду в него, как на допрос
За слабость и беспечность,

Несу не найденный ответ
Для мудрых и досужих,
Впечатав в серый трафарет
Не понятые души,

Учусь намеки от хвалеб
В истоках отличать,
Язык и голод мой, и хлеб,
Я не могу молчать.

Гореть свободой сложно в интернете

Пришел однажды Пушкин на стихиру,
Решил поэт освоить интернет,
Ему со славой внутренней в России
Не лишним был международный свет.

Привыкший к доброй царственной опеке,
Хранил порывов высоту и честь,
Гореть свободой сложно в интернете,
На всё есть свой услужливый Дантес.

Так незаметно врос, распространился,
Хвалил, журил поэтов свысока,
Пока не перешел уставные границы,
В разнос пустив все ранги Кравчука.

Напрасно в предвкушении дуэли
Поэт наш чистил острые клинки,
Не Пушкин был для дуэлянта целью,
Исчезли все его великие стихи.

И гордость с ними разошлась на круче,
Лишив отчизну доблести такой,
Возвысить предпочтения кравчучьи,
Но поступиться славой мировой.

12.04.2009

Космическое

Виток космической спирали
Помог нам встретиться в пути,
По одиночке мы искали
Того, что вместе не найти.

На разных, сплющенных орбитах
Носило нас по кольцевой,
Но доставалось всё в избытке
Тебе, идущему за мной,

Ты, богом избранный изгнанник,
Взрывал слепую колею,
И достигал, не постигая
Огонь созвездий на краю.

А я мерцала отрешенно,
Стараясь скорость не терять,
Чтоб не отстать, не быть сожженной,
И чтобы снова встречи ждать.

Гореть свободой сложно в интернете

Пришел однажды Пушкин на стихиру,
Решил поэт освоить интернет,
Ему со славой внутренней в России
Не лишним был международный свет.

Так незаметно врос, распространился,
Хвалил, журил поэтов свысока,
Пока не перешел уставные границы,
В разнос пустив все ранги Кравчука.

Привыкший к доброй царственной опеке,
Хранил порывов высоту и честь,
Гореть свободой сложно в интернете,
На всё есть свой услужливый Дантес.

Напрасно в предвкушении дуэли
Поэт наш чистил острые клинки,
Не Пушкин сам предназначался целью,
Исчезли все его крамольные стихи.

И гордость с ними разошлась на круче,
Лишив отчизну доблести такой,
Возвысить предпочтения кравчучьи
Но просчитаться славой мировой.

Постижение

Я учусь у тебя молчанью,
Когда слов наплывающий холод
Превращает мечту в отчаянье,
Немоту в нависающий молот,

Я учусь у тебя терпенью
Забывать, забывая время,
И терять, не твердя о потеряном,
Убеждать, ни во что не веря.

Я учу тебя откровенью,
Обжигающему,как пламя,
Я учу тебя совпаденью
Между чувствами и словами,

Чтобы глаз твоих излученье,
Вырываясь из заточенья,
Оборачивалось восхожденьем
К нескончаемому постиженью.

Парус

Обещала себе, обещала друзьям,
Что когда-нибудь, бренность земную отбросив,
Я в красивых стихах поднимусь к небесам,
Чтобы вечность вдохнуть в прибалтийскую осень.

Уходило тепло сквозь холодный песок,
Догорал утомленный, обугленный август,
На пустом берегу распластавшийся сох
Одинокий, мятежный, кем-то брошенный парус,

Он уже не мечтал ратвориться вдали
И сразиться с волной,восходящей над ним,
Он лежал, созерцая осенние дни,
Словно понял, что счастья ему не найти.

Я, в красивый наряд облачась, подошла,
Полыхнула густой киноварью рябин,
И огнем золотого дождя обожгла,
И шепнула ему, ты теперь не один.

И наполнился парус любви дуновеньем,
И скользнул по волнам, трепеща и играя,
Наслаждаясь последним своим воскресеньем,
И всё дальше и дальше от меня убегая.

На пустом берегу,на холодном ветру
Я осталась одна и обугленный август,
Облетевшей березкой замерзаю и жду
Мой алеющий в море, бунтующий парус.

Океан

В океане слов ты нашел стихи
И принес их мне, приоткрыв себя,
Я читаю в них о тебе, прости,
То, что понял ты, я хочу понять.

В океане лиц я тебя нашла,
Уловив едва чуть заметный след,
В тесноте тревог, где живёт душа,
Чтобы код любви её послать в ответ,

В океане тьмы заалела нить
Наших добрых глаз, наших теплых рук,
Значит можно плыть, значит надо жить,
Даже если темно вокруг.

Я долго строила наш дом

Я долго строила наш дом,
Из листьев и песка, из веточек рябины,
Скрепляла стены ветром и дождем,
И нежностью осенней паутины.

Из снега получались купола,
А льдинки луж торчали вместо стекол,
И свет берез сочился до утра
Сквозь мартовский, ещё холодный шепот,

Весной цветами украшала дом,
А летом птицы в гости прилетали,
И песнями всё будоража в нем,
В венок любви стихи мои сплетали.

Мой дом тогда стоял на берегу,
У кромки волны пенясь набегали,
И беззаботности песчаную игру
Судьбе взамен наивно предлагали.

Пришла волна и смыла этот дом,
И с морем щепки весело деля,
Сказала мне, там не было его,
Ты строила одна.

Позову

Мартовская оттепель коварна,
Не весна, не тает, не плывёт,
Только люди в состоянье парном
Совершить готовы перелет

Через снег, предчувствуя движенье,
Через толщу зимних непогод,
Ощущая тонкое броженье,
Основных инстинктов наворот.

Хочется встревоженную память
Навести на спящую весну,
Чтобы из прожитого годами
Воссоздать рождений полосу,

Небо чуть поярче, чуть повыше,
День длиннее, ночь не так темна,
Позову и кто-нибудь услышит
В этом пробужденье и меня.

Уноси, уноси, электричка

Уноси, уноси, электричка
Из трущоб городских на простор,
Где стоит тишина непривычно,
Где зеленый, еловый костер,

Где в снегу молодые стебли
Розовеют палитрой лесной,
Корабельные сосны, как стены
Согревают своей желтизной.

Где восходит и тут же садится
Солнца бело-сиреневый круг,
И по льду полыхают зарницы
Цветомузыкой на ветру.

Я дышу этим северным ветром,
Никогда не ленясь приезжать,
Хоть на день приближая лето,
Чтобы тут же его провожать.

Там всегда хорошо

Там всегда хорошо,
И зимой, и расплавленным летом,
Предапрельский снежок
Отбелил полотно для мольберта,

На треногу поставил
Сосновых корней обнаженность,
И в палитре проталин
Спрятал запах земли обожженной.

Расчертил ледяные
Пространства открытых пейзажей,
Размочил ностальгию
Тумана цветным антуражем,

И воздушный поток
Побережья песчаных карьеров
В необузданность строк
Заковал в экспрессивной манере.

Грозовое

Перед грозой всё стихло,
Будто сжалось и возвратилось
В звук первоначальный.
Оцепенев, стояли сосны,
Им виднее было приближенье
Силы атмосферной.
Макушками касаясь низких туч,
Они благоговели перед ними,
Считая собственную высоту ничем
Перед массивом грозовых обвалов.

Чайки не летали. Облепив
Большие камни, ждали эха,
Вода стояла чашей удивленья,
Сама же, испаряясь, родила
Сих монтров и теперь
Они росли, росли в размерах,
И заполняли всё пространство,
Оставшееся между соснами и морем.

Капельки дождя смочили пыль
На пляже, обезлюдевшем мгновенно,
Народ поспешно заводил машины,
Сигнальными огнями увозя
Своих родных и близких
Подальше, где не так опасна
Предстоящая гроза.

Полил тягучий дождь,
Шурша в иголках хвои,
Как будто оживляя кроны
От анастезии, всколыхнул
Прохладой раскаленный воздух,
И громыхнул там где-то в отдалении,
Планомерно приближаясь,
Предупреждал, что он уже пришел.

Сверкнуло молнией, и не одной,
Слепящим светом озарило
Земли покорность перед божеством,
Разрядами треща, ионизируя
Чистотой живого кислорода,
И дождь смешался с ветром,
А берег с водой и небом.

Гремело рядом, наверху, над головой,
Катило глыбами, сшибало
Ненавистью, яростью, грозой
Ломало, разбивало, поднимало,
Дождь лил теперь как водопад,
Ликуя орошал, смеясь
От страха больше, силу не терял,
Торжествовал заносчиво.

Прорезалось, морская хлябь
Светлела отголосками раскатов,
И тучи уходили на восток,
Прощаясь с соснами, а запад
Опять чернел и приближался,
И в этом промежутке солнце
На голубом бездонном небе
Воцарилось, усмирив дракона.

Туман в окне

Туман в окне, и шторка пузырится,
Я представляю, что сейчас на пляже,
Сидят у стен нахохленные птицы,
И ветер мнет песок и будоражит.

И никого, и воздух мокр наощупь,
Барашится прибой откуда-то из туч,
И с бормотаньем валуны полощет,
Осклизлою волной накатывая путч.

Светлеет, день теплом зарнится,
Отчетливее очертанья крыш,
А шторка продолжает пузыриться,
А ты у телевизора сидишь.

Я к сыну поеду он служит на Севере

Я к сыну поеду, он служит на Севере,
Где снегом и звездами небо усеяно,
Где ночь по полгода стоит, не светает,
Где Русь ледниковая спит, замерзает.

И гонят вагонами души солдатские
В пустые казармы, в условия адские,
И долгом высоким кошмар прикрывают,
И тут же героев своих забывают.

Да будет ли правда в нашем отчестве,
Оставят ли нас заблужденья и нечисти,
Когда это грянет, когда это будет,
Кто Русь ледниковую снова разбудит.

Зависть

Я не хочу дружить с тобой,
И ты прекрасно знаешь,
Как я борюсь сама с собой,
Растаптывая зависть.

Она заваривает чай
В твой термос по субботам,
Её любовь так горяча,
Вкусна, как бутерброды,

И ею связанный жилет
Тебя зимою греет,
Передавай жене привет,
Беги же к ней скорее!

Ни о чем жалеть не буду

Ни о чем жалеть не буду,
Если уж не повезло,
Если завтра в щепок груду
Разобьет прибой весло,

И моей пустынной буре
Нужен будет рулевой,
Никого просить не буду,
Поверну назад домой.

Ну а если легким бризом
Океан простор откроет,
И моей судьбы капризы
Вознесут меня в герои,

Телефонной славы гуда
Не услышат лишь акулы,
Я жалеть наверно буду,
Что назад не повернула.

Мне стихи подарил одинокий поэт

Мне стихи подарил одинокий поэт,
Ну и я написала как будто в ответ,
Всё равно не узнает, кому посвятила
Я в действительности этот легкий сонет.

Душа ленива и работать

А как же памятник

Басня

К поэту как-то Старость подошла
Спросить его о планах, об итогах,
Она ведь беспокоиться должна,
Собрать его в последнюю дорогу.

Готов? - спросила так из-за плеча,
Стараясь с ним глазами не встречаться,
Он был навеселе, и прямо отвечать
Ему не приходилось очень часто.

Ну что ты, милая, какие тут дела,
Вот книга вышла, был на презентации,
А если честно, начал уставать,
Симпозиумы, форумы, редакции.

Я ведь теперь известный, черт возьми,
Я в каталогах звездного портала,
Мне к дому подгоняют лимузин,
С тех пор, как стал работать на рекламу.

А как же памятник, и твой народ,
В конце концов, твои мечты и планы?
Ты умер раньше, не познав высот
Познания, даруемых таланту.

Вот так всегда, возвышенных речей
Наслушаешься, жертвами украсив
Итоги, не спросив себя, зачем
Ты свою жизнь оставил на Парнасе.

И в ту лягушечью кору

Иерархические сложности

Суверенность

От этики в эстетику уходим
И пестуем непримиримый дух
В систему возрастных идеологий,
В проблемы молодящихся старух,

Внедряемся в нутро противоречий
Единством и извечностью борьбы,
А надо бы давно уже отсечь их
И уложить в красивые гробы.

На пульсе угасающего нерва
Нащупать этот странный абсолют
Не отраженной формой откровенья,
А нормой несогласия и смут.

Для истины одно гнездо - наука,
Теория предельности и цель,
С каким бы драматическим испугом
Не рисовались маски на лице.

Какая это длинная цепочка,
Но без неё никак не уяснить
Политику культурных полномочий,
Культуру политической возни.

Такой контракт, подписанный с народом,
Обещанной стабильности взамен,
Тщеславие от редкостной породы,
От виртуальной общности земель.

Идея непрерывности культуры,
Её законсервированный быт,
Оправдывает властные структуры
Национальным обликом страны.

Эстетики такая независимость,
Как видимость, от внешних конъюнктур,
В глобальной неустойчивости кризиса
Остаться в суверенности культур.

18.04.2009

17.04.2009

15.04.2009

14.04.2009

12.04.2009

Архив блога