Что день, то ветер злой и долгий

Что день, то ветер злой и долгий,
Метёт в саду опавший лист,
Седые вихри у дороги
Воронкой пыльной поднялись,

Я помню тот апрельский вечер,
Когда холодная заря
Гасила жар недолгой встречи,
А ночь скрывала до утра,

Следы объятий незаконных,
И вкус разбившихся надежд,
И непонятную покорность,
И беззащитности рубеж.

Но без тебя пустым был храм

Ты мне сказал тогда, пиши,
И дал напутствие поэту,
Как будто ты давно решил
Оставить чувства без ответа,

Как будто ты искал слова,
А находил одни призывы,
Как будто рано открывать
Ещё не ясные порывы,

И я поверила, стихам,
Им отдавалось предпочтенье,
Но без тебя пустым был храм,
И не являлось вдохновенье,

Поэт не может не любить,
Горячей рифмой ощущая
Бессмысленность сердечных битв,
Но трусам бегства не прощая.

Свет вдохновения

Стол у окна, напротив окна дома,
Пустых глазниц неговорящий блик,
А ночь такою кажется бездонной,
Что не понять,откуда свет проник,

Уставших лиц тупое безразличье,
Смакует день прошедший тишина,
И будто крик, огонь зажженной спички,
И мысль, не родившись, сожжена..

Возьму стакан, и подогрею чайник,
И постелю постель на раскладушке,
Стихи приходят вовсе не случайно,
Их надо просто вовремя подслушать.

В музее Маяковского

Что-то в нем капитальном, классическом, мраморном
До того человечье мерещится мне,
Будто оба, страдая сердечными ранами,
Своё право на жизнь уступаем по сходной цене,

Силуэт, и застывшая мимика жеста,
Из угла завертелась магнитная лента,
Я одна у него, не толпою, ни шествием,
Будто оба мы ждали такого момента.

Что написано - ложь, я другого тебя понимала,
Свою музу питала из тех же с горечью блюд,
Если б знал, как твоей биографии мало
Для признаний, восторгов моих, для люблю.

Экзамены

Писать стихи, а завтра на экзамен,
Одна из тех плохих моих примет,
Когда я точно знаю, что не знаю,
А вдруг счастливый вытяну билет,

Экзамены, пожалуй, это мелочь,
Итог, черта, традиции, устав,
Но не понять, куда уходит смелость,
Меня на растерзание отдав.

Нет, не боюсь я менторской десницы,
Не стах, а грусть нависли словно плеть,
Я столько лет всё числюсь ученицей,
Когда же мне случится повзрослеть.

Мозг похож на отбросов кучи

Мозг похож на отбросов кучи,
На свалку у швейной фабрики,
Я острым концом авторучки
Ищу красивые фантики,

Копаюсь час, ни слова не выудив,
Ворот пальто подниму, холодно,
Очень бережливыми стали люди,
Максимально используют отходы.

В моё осипшее от простуды горло
Проникает необходимая организму желчь,
Барахло, которым набиты головы,
Хорошо бы с керосинчиком поджечь.

Нищий

Площадь, поздний гастроном
В неоновой вуали,
Стоит, зажатый между строк,
Безумный нищий Валя.

Сегодня деньги у него,
В руках бутылка водки,
А взгляд плевал на торжество,
В асфальт угрюмо воткнут,

На дряблых, высохших щеках
Блудит густой румянец,
Старуха сторонясь прошла,
Она не любит пьяниц,

Костыль свой Валя приподнял,
Он угрожал кому-то,
А ветер жег меня и гнал,
А он смеялся муторно.

Вы приходили только ночью

Вы приходили только ночью,
Вы жалко жались у двери,
Боялись высказаться громче,
Всего того, что загремит,

Шептали вы такие вещи,
Касались вы таких проблем,
А мне ничуть было не легче,
Что ликвидирован пробел,

А утром вас благодарила,
Чуть свет будила, уходи,
И кофе черный вам варила,
Две ложки на стакан воды.

Я пришла к тебе с мороза

Убаюкала береза,
Расхмельненная весна,
Я пришла к тебе с мороза,
Потихонечку вошла,

И на стол живое сердце
Положила не спеша,
Не успела отгреться
Разобщенная душа,

Над окраинной избушкой
Журавли стрелой промчались,
Подхватили мою душу,
Унесли в глухую чащу,

Ты глаза мои при свете
Хорошенько рассмотри,
В голубиной той беседе
Громогласно заори,

Ты взорвись, ты львом ощерься,
Ты протяжно заскули,
И в меня в порыве мщенья
Моим сердцем запульни,

Я уйду в прозрачный сумрак,
Растворюсь в ручье весеннем,
С головою в омут сунусь,
Отзвеню в твоём веселье,

Укачает сонной песней
Заокольная береза,
Так наверно интересней,
"Я пришла к тебе с мороза".

Ты не пришел, а я ждала

Ты не пришел, а я ждала,
Я так упорно ждать умею,
Я начинаю ждать с утра,
И незаметно вечерею,

С утра готовлю одеянье,
Меняю платье и бельё,
Как будто новое свиданье
Есть вознесение моё.

Ужин

Ночь. Телефон и безлюдье,
Улиц испуганный вакуум,
Месяц приносит на блюде
Ужин печальным собакам,

Странности гулкое шествие,
Скрип открываемой двери,
Ты в дедероновом шелесте
С привкусом старой мадеры.

Бремя любви

Говорят же, бремя любви,
И,действительно, тяжкая ноша,
И не лечит время, увы,
А сжимает сердце всё больше,

От любви той уже ничего,
Никакого следа не осталось,
Только сердце помнит его,
И к тому же, помнить устало.

Этот дом, этот свет, разговор,
Монументом отчаянья ставший,
До сих пор продолжается спор
Доказательств виновности нашей.

Прости

Я знаю, ты помнишь и лес, и палатку,
И сонную прелесть реки,
Я нежность твою принимала, как плату,
За то, что мы так далеки,

И ласк тех обычных огромную тяжесть
Несу до сих пор, как вчера,
Ты изменился, улыбка всё та же,
Да те же стоят вечера,

Прости, что тебе показалось,
То были березки стройны,
Не я, а русалка купалась
В серебряных струях луны,

Прости, что родник не зарыли,
И спуск к нему темен и крут,
Что лодку случайно забыли
И долго за ней не придут,

Прости, что пластинку крутили
На танцах, немодный фокстрот,
Над нами тогда пошутили,
Но шуткой, что помню весь год.

Со мной вам было всем легко

Со мной вам было всем легко,
Могли зайти в любую пору,
Хоть давний друг, или никто,
Я всех вас помню.

Вы словно беженцы оттуда
В моё убежище покой
Брели искать, и было трудно
Мне мысли не понять простой,

Вы благодарностью не рделись,
И в том же пребывая сне,
Из жаркой суеты постели
В холодный уходили снег,

Чтоб задержаться у калитки,
Махнуть молчанию окна,
Ведь говорят, что счастья слитки
Нам открываются со дна.

Боль в висках, опять мигрень

Боль в висках, опять мигрень,
Зима, волынка дома,
Вдруг почему-то умереть
Мне кажется знакомым.

Развей недуг, зима, развей,
Вскружи мне счастьем голову,
В мороз, в метель меня раздень,
Веди по снегу голую,

Пусть в кровь колени изодрав,
Я упаду в немыслии,
Дари мне звёзды изо льда,
Вплетай в косицы бисер,

Кричи мне звоном бубенцов,
И ржаньем ошалело,
Ну чтобы я в конце концов
О жизни пожалела.

Приснись сегодня белый лебедь

Приснись сегодня белый лебедь
В прозрачных радугах зари,
Заговори и в путь последний
Крылом усталым позови,

Беспрекословно повинуясь,
Родному поклонюсь крыльцу,
Пойду, пойду в страну иную,
Во след тревожному гонцу.

Привыкайте говорит - я

Как удобно говорить - мы,
Безопасно говорить - нас,
О себе, как о множестве мнить,
Ощущая в словах власть.

Отучили нас себя чтить,
Приобщили нас к числу всех,
Испокон веков были - чьи,
Отвечали за чужой грех.

Но кормила нас одна земля,
И любили мы в одной стране,
Привыкайте говорить - я,
Не стыдитесь говорить - мне.

Не обижайся, мама

Не обижайся, мама, говорят,
А сами ведают ли, что творят,
Когда приходят на ночлег,
Как в тот спасительный Ковчег.

Обиды, их не превозмочь,
В бессонице проходит ночь,
И всё страшнее во сто крат,
И бред, и выкрики, и мат,

Боюсь, боюсь, что не смирюсь,
И властно, гордо поднимусь,
Навстречу пьяному дерьму,
И тихи-тихо прокляну.

Не омрачайте кратких дней,
Вам плохо, матери больней,
Таков у любящих удел,
Но есть черта, но есть предел.

Твой мир

Скажи, что я не поняла,
И ты останешься загадкой,
Непостижимостью маня,
Высокомерностью порядка,

В движеньях недоступных звезд
Всё ярче светятся орбиты,
Твой мир на самом деле прост,
Но не для каждого открыт он,

И не для каждого ума
Система сложного пространства
В формулировках из Ферма,
На самом деле из упрямства.

Осколки счастья, тени чувств,
Спешишь, себя не понимая,
Твой мир на самом деле пуст,
Но только я об этом знаю.

Нерешительность

Мне любить мешает возраст,
Ни усталость, ни морщины,
А стыдливость тайной просьбы
Стать желанной для мужчины.

Это - годы ожиданий
Нерешительности нашей,
Это -- вечность между нами
Вдвое делает нас старше,

Я,конечно, не унижусь,
На колени ты не встанешь,
Обратим шутя в капризы
Легкомысленную старость,

Позвони случайно в праздник,
Гостем объявись нежданным,
Ближе, нет, честнее разве
И добрей друг другу станем.

Я сегодня увидела старость

Я сегодня увидела старость,
Не такой, как положено быть:
Уваженья заслуженный статус,
И накопленной мудрости нить,

Я и раньше их видела часто,
Одиноких, глухих стариков,
Но спешила пройти безучастно,
Мне до них было так далеко,

А теперь как-то сразу, внезапно
Мир вокруг поседел, подобрел,
Задышал и беззубо и затхло,
Неумело вверяясь судьбе,

Понимая, что жизнь уходит,
Но усвоив по-своему суть,
Старушонка румянец наводит,
Поправляет увядшую грудь,

Говорят, из ума выжавает,
Остается всесильный инстинкт,
Он подобных в одно собирает,
И за время позорное мстит.

Мне страшно тишины

Мне страшно тишины,хотя о ней мечтаю,
Её зову в сумбурном шуме дня,
Она придет, и я уже страдаю,
Мучителей в пространстве не найдя.

Боимся мы хотя бы на мгновенье
Наедине остаться с пустотой,
И не спешим жестокие гоненья
Менять на преждевременный покой.

Враньё

Человек сидел со мною рядом,
Говорил со мною человек,
Слушал, соглашался, там, где надо,
Там, где надо, спорил мне в ответ,

Замолкал, и мне казалось,думал,
Возвращаясь каждый раз в своё,
Будто целясь оружейным дулом,
Чтоб взорвать ещё одно враньё,

Мы друг другу даже помогали,
Погружаясь в легковерность фраз,
Вместо правды, вывод предлагали,
И советы вместо, всякий раз.

Но хотелось, вопреки обиде,
Расписавшись памятью чернил,
Знать, кого перед собою видел,
С кем, не раскрываясь, говорил.

Русское новогоднее

Проводили, встретили,
И опять за старое,
Врезали отметины
В памяти усталой,

И годами-кольцами
Пустоту окутали,
Снова богомольцы,
Снова на распутье,

И уже не теплится
В уголке надежда,
Чудом не изменится,
Не вернется прежнее,

Да и не хотелось бы,
Чтобы возвращалось,
Окружая стенами
Собственную старость,

Доживем утрачено,
Канем безвозвратно,
За грехи заплачено,
Остальное - завтра.

Время всё решает просто

Может быть немного грустно
Будет всем нам в этот день,
Просочится в тостах устных
Сожалений злая тень

О пустых, ушедших веснах,
О несбывшихся мечтах,
Время всё решает просто,
Отмеряя нам полста

На борьбу, любовь и нежность,
Закаляя в испытаньях,
Отдаляя неизбежность
Огорчений и страданий,

С материнскою заботой
Отводя судьбы капризы,
И не требуя отчетов
О растраченности жизни.

Но приходит день итогов,
Осмысления побед,
Мы в судилище нестрогом
Тормозим колес разбег,

И в оставшихся мгновеньях,
Ни хороших, ни плохих,
Прячем молча, без волненья
Седину годов своих.

Я дрова рубила для костра

Я дрова рубила для костра,
Топором, промокшие поленья,
Чтобы поработать и устать,
Чтобы в чем-то обрести забвенье.

Кто-то мне науку преподал,
Научил искусству не простому,
Но огонь труды мои сжигал
И просил свободы и простора,

В чем-то мы похожи были с ним,
Оба мы рвались из заточенья,
Где горят и не сгорают сны,
Как в костре промокшие поленья.

В чем-то мы похожи были с ним,
Я в себе своё гасила пламя,
И сжигала из последних сил
Ставшую свидетельницей память.

Я дрова рубила для костра,
Занося топор над головою,
И горела в нем уже сама,
Как дрова, нарубленные мною.

Земля моя, ты снишься мне

Земля моя, ты снишься мне,
Клочок безмолвных соток,
Взрастивший тех, кого уж нет,
Теперь грустит и сохнет,

Какая тягостная связь,
Чем дальше, тем сильнее,
Из детства в старость прорвалась
И ностальгию сеет.

Я обязательно приду,
И ты шаги услышишь,
И каждой веточкой в саду
В ответ мне заколышешь.

Сердцем с точностью наоборот

Бог простит меня и поймёт,
Что не знала всё наперед,
Что решала свои проблемы
Сердцем с точностью наоборот,

Что искала впотьмах, наощупь,
Отвергая, что легче и проще,
И из пепла себя возрождала,
Обретая уверенность в мощи.

Что могла терпеливо и кротко
Подчиняться разнузданной глотке,
И дорогу всегда уступала,
Уступая всегда неохотно.

Я ошибки свои зубрила,
А находки свои дарила,
Потому, что всегда училась
Оставаться непримиримой.

И казалось, совсем отчаясь,
Я молилась ему ночами,
А когда наступало утро,
Всё желаемое получалось.

Я ещё на подвиги способна

Я ещё на подвиги способна,
Чтобы встать с постели не ленясь,
И убрать ворчливо и беззлобно
Безразличья собственную грязь,

Разобрать тряпичные завалы
И,хотя расстаться тяжело,
Отнести кому-нибудь в подарок
Ставшее ненужным барахло.

Я могу себе поставить целью
Никому сегодня не звонить,
Заслониться тишиной бесценной,
От вопросов тягостной возни.

Я ещё способна на неделе
С рюкзаком уехать на залив,
И пешком по берегу балдея,
Наслаждаться красками зари.

Одиночки

Нас одиночество преследует повсюду,
Вначале матери, мужей похоронив,
Отчаясь, на всеобщее презренье
Рожали безотцовщину войны,

Потом вожди за нас уже решали,
Врываясь в наши семьи по ночам,
И мы своих отцов не признавали,
Чтобы потом за них не отвечать.

Жестокостью изранные с детства,
Доверчивы излишне и глупы,
Мы выбирали не умом, а сердцем
Себе случайных спутников судьбы.

Нас гордости отцы не научили,
И не они вели нас к алтарю,
Всегда отца я видела в мужчине,
И покорялась только как отцу.

Записные книжки

Записные книжки телефонов,
Адреса знакомых, незнакомых,
Пробегаю желтые страницы,
Может быть когда и пригодится.

Может быть когда-нибудь присяду,
Отгнав назойливость проблем,
Наберу случайную плеяду,
Устранив для памяти пробел,

И от А до Я по каждой строчке
Длинных списков телефонних лиц
Я проверю имена на прочность,
На надежность собственных границ,

Чтобы снова в чем-то убедится,
Успокоясь на десяток лет,
Телефоны могут пригодиться,
А друзей как не было, и нет.

Я прорасту травой зеленой

Я прорасту травой зеленой
И каждой клеткой просочусь
Сквозь толщу насыпи слоёной,
Сквозь тяжесть омертвевших чувств,

Чтобы листвой былинок ломких
Смягчить рассохшийся пустырь,
В сентиментальности негромкой
И в ощущениях простых,

Чтоб от порывов содрогнуться,
Сгибаясь, мокнуть под дождём,
Или в букетик приглянуться
Невзрачным реденьким хвощом.

Отцу

Ничего о тебе не знаю,
Те случайные сведенья крохи
Растолковываю, разгрызаю
Хромосомную память крови,

Я твоё создаю подобье
По своим чертам и привычкам,
Ты наверное был очень добрым,
Обрастая легендой притчей,

На коне, с сыромяжной плетью,
Осадив свою непокорность,
Нищеты кругом не заметил,
Где твои разрастутся корни.

День

К вечеру на кухне за кефиром,
Осознав прожитый в спешке день,
Ощутишь за рамками эфира
Пустоту бессмысленных потерь,

Всё уходит в память безвозвратно,
Где-то там всплывая иногда
Разделенным без остатка кратным
На недели, месяцы, года,

А пока обязана немногим,
Перед сном ещё раз проживу
День без опасенья и тревоги,
День, который завтра не найду.

Дети Розенталя

Помню, был учебник Розенталя
На филфаке юности моей,
И конечно, мы его читали,
И сдавали, вникнув не посмев,

А недавно слышу о спектакле,
От названья вздрогув озареньем,
"Дети Розенталя, как на старте
Перед неминуемым забвеньем,

Жили мы, любили, говорили,
Языком в падежье не склонясь,
Завещая чуткое горнило
Детям, как осознанную страсть,

Сжат и прост, без пафоса и боли,
Скандалист, писатель и поэт,
Как снаряд, расчитанный для боя,
Для дипломатических побед,

Но всегда отчественность дыма,
И природы тонкая деталь,
Я давно в театр не ходила,
Там другой конечно Розенталь.

Поэт и художник

Художник приходит на берег
И пишет берег с натуры,
А берег на солнце белый,
А к вечеру будет бурым,

А к вечеру будет закатным,
Розовым или синим,
Художник рисует пятнами,
Слабыми или сильными.

Поэт не приходит к морю,
Море его поглощает,
Море не слышит боли,
Море думать мешает,

Но чтобы перо писало,
И рифмы ложились в строчку,
Надо, чтоб море дышало
В келью его, в одиночку,

И, где-то на грани слуха,
Стих превратится в соло,
Стих обрастает звуком,
Как берег белеет солью.

Тема

Ходишь по городу, видишь и слышишь,
Сядешь потом вечерком и напишешь,
Темой, которая вдруг проявилась,
Полно, легко с наслажденьем задышишь.

Вложишь в неё мастерство и науку,
Всё, что придет и на ум и под руку,
Тонко шлифуя слова и оттенки,
В ритм вживая скопления звуков,

Кажется, всё, получилось, готово,
Сверху с намеком найду заголовок,
Набело втисну в тетрадь, понимая,
Что ничего не писала такого.

Втисну, заброшу без свеч и поминок,
Лучше пусть будут посмертно бранимы,
Чем выставлять на показ равнодушным
Этих, ещё беззащитно ранимых.

Сенилге, Глядя в окно

Я сосредоточена,
У меня предчувствие,
Флейта водосточная
За окном с напутствием,

Мне чего-то хочется,
Неприменно грустного,
Музыка полощется
Дождевыми струнами,

Там непредсказуемость
Бродит светлой брагой,
Зонтиками сумрака
С помутневшим взглядом,

Забываюсь, кажется,
Сдав безоговорчно
За окно всю тяжесть
Одинокой горечи.

Терпкие созвучия
Обрастают ложью,
У меня предчувствие
Сложно невозможного.

А потому, что берег этот снится

Нет, не потому приходим мы сюда,
Что дома нам от скуки не сидится,
А потому, что берег этот снится,
И тянет нас балтийская вода,

А потому в который раз ещё
Хотим коснуться северной природы,
Подставить ветру огрубелость щек,
И слиться со стихией непогоды.

Предугадать капризы низких туч,
Туманом моросящим обдающих,
И видеть терпеливо ждущих,
Когда блеснет пугливый солнца луч.

Когда ж залив притихнет и уймется,
Пригретый ласками недолгого тепла,
Омытый берег чайкой улыбнется,
Далекий парус в бухту торопя.

Открыл мне истину мудрец

Открыл мне истину мудрец,
Застроченную в слове,
И бог избавил наконец
От этих всех любовей,

Как докучали мне они,
То встречи, то разлуки,
Выходит, можно заменить
На что-то сердца стуки,

На что-то более всегда,
И никогда - на менее,
На суд истории взята
Потребность в откровении.

От чувств свободные уста,
Мозги от чувств свободные,
Над непорочностью листа
Застигнутые родами,

Плачу за каждую строку
И нежностью, и строгостью,
Над непонятностью острю,
Смеюсь над недотрогостью,

И только как-нибудь потом
Я вспомню с сожалением,
Что не оставила мостов
В пылу самосожжения.

Трафареты

Учусь, и в старости учусь
Азам тончайших отношений,
В неуправляемости чувств,
На обсуждение не щедрых,

Ищу неповторимость слов
Той деликатности забытой,
Предупредительности слог
Точу на камне абразивном.

Плачу за спешку или вздор
Ответной язвой паритета,
И в обозначенности зон
Смываю лести трафареты.

Иероглиф

Есть предмет и наше знание,
Сформированное опытом,
Утверждается - зеркальное,
Но с каким-то иероглифом,

Где всего лишь соответствие,
Корреляция в сознание,
Имманентностью субъекта
Из достигнутого ранее.

Реализм высшей сущности,
Как эссенция познания,
И одноразовой изученности
Теологией сползания,

Адекватностью физической,
Но в структурах идеальных,
Перевес фаллибилический
В догматизме вертикальном.

Психологией пророчится
И обыденной наивностью,
Импликациями творчества
В механизме объективности.

Этика власти, прогресс и открытость

Даже не знаю, никто ведь не спросит,
Что тут хвататься, с места в карьер,
Видно, ещё не реальны угрозы,
Или наш метод давно устарел.

Всё непонятно, коррупция, кризис,
Саммиты, деньги, а мы то на что,
Мы - это тонны научных открытий
От узколобой тотальности шор.

Принцип развития бескомпромиссный,
Фальцифицировать всё, и не раз,
Гипотетичность прорвавшейся мысли,
От абсолютности трезвый отказ.

Да, реформизм и соцтерапия,
Рациональность идейных платформ,
Есть же какие-то ориентиры,
Бунт анархизма, пристрастия шторм.

Так и осталась декларативной
Критика собственных приоритетов,
Что не спросить у науки строптивой,
Есть образцы и к вопросам ответы.

Предохранители соцтехнологий -
Этика власти, прогресс и открытость,
Демократических споров пороги,
К этому мы до сих пор не привыкли.

Пожелание Литклубу

Литклуб в ООО"Литературный клуб" говорит только об ограниченном воображении господина Кравчука, не способного почувствовать "масло масленное", но зато хорошо смекающего в смысле финансового крючкотворства для будущих своих жертв.Вполне очевидно, что армия модераторов, оплачиваемая баллами, должна смениться "армией" десятипроцентных скидок для избранных, а притягательное название Клуб , к тому же ещё и Русский, перейдет в разряд бесчисленных национал-патриотических сайтов, переполняющих ныне интернет.
Все остальные национальности нашей многострадальной Федерации будут преобразованы в читателей, и все услуги станут для них платными и без скидок.
Интересно, по каким критериям будет определяться национальность, и, не забудьте, господин Кравчук, запастись справкой из психдиспансера, если вдруг кому-то померещится роль Гитлера в вашем руководстве.

В службу модераторов

Господин Кравчук!

Ваши доблестные модераторы закрыли мою страницу "Свет вдохновения" и оставили "логинизированными" только несколько моих стихов. Все остальные, а их очень много, больше 1000, остались на странице в графе "удаленные" собственно мной,а не модераторами, не все свои стихи я выставляю в браузер, многие храню как удаленные, как потерявшие актуальность для читателя или как требующие доработки, такой услуги у вас на сайте нет, для черновой работы с текстом, поэтому приходилось удалять, а потом по необходимости самой восстанавливать.
Так вот, я прошу повторно, открыть мне страницу так, как бы я работала до закрытия,раз вы не можете мне выставить одну кнопку для восстановления или отдать копии, но для читателей пусть бы продолжало висеть, что страница закрыта,я за несколько дней восстановлю из графы "удаленные" все свои стихи и сообщу вам, что можете закрывать полностью. У меня там много прекрасных басен, рубаи, к которым я не имею сейчас доступа из-за вашей принципиальности.Кроме того, подозреваю, что модераторы могут ими воспользоваться, как всегда, имея копии.
Ваш поступок закрыть мою страницу можно сравнить с террористическим актом," взрываем без предупреждения", что цивилизованным не назовешь.Вам надо пересмотреть пункт 5.2, он не гуманный.
Кроме того, как я догадываюсь, страница была закрыта не из-за содержания стихов, а за то, что я высказала Павловой Нине, кто она такая. Споры за пребывание в рейтинге одних и тех же авторов постоянно ведутся всеми присутствующими и намного резче, чем это высказала я. У меня просто сложилось мнение, что Администрация расплачивается со своими модераторами баллами или дает им возможность их присваивать, одним "общением" много не накопишь. Очевидно я попала в точку и Павлова закрыла всю мою страницу. Стихи пострадали из-за её вспыльчивости .
Если бы у вас на сайте были нормальные модераторы и правила, и справедливый рейтинг, то никто бы не возникал, и не было бы этих вечных склок и скандалов по рейтингу и закрытию страниц. К людям, а к поэтам особенно, надо относиться доброжелательно, а у вас драконовские методы и нечистоплотность.

В службу модераторов

"Свет Вдохновения" погас. Спрошу себя, как бы поступил на моём месте умный интеллигентный человек, ушел бы? Молча. Извинился бы, если что не так. Оставил бы многих и многих в неведении причин так, как на это надеются злопыхатели. Ну, давай, разберись, говорю себе, кто они пофамильно: Павлова - с.., Плотников - г.., Жиганец - ж..,
и всё? Всё. А раздражение растет в глобальной прогрессии на всех, упирается в форму организации, в модераторов, в Кравчука.
Как можно в баллах оценивать талант! Хотя бы и мой. Как можно поэта включать в рейтинг читаемости, и как нельзя предусмотреть накрутку, перевод баллов и общение ради отзывов. Определять это стихийным парадоксом наивно, а допустить продуманность гениально, но удивляет всеобщая включенность в оболванивание самих себя.
Убрать деньги, рейтинг и баллы - стихира опустеет. Привлекают и держат тут муки ожиданий и жажда внимания, основной биологический инстинкт, прикрываемый поэзией. Творчество даже в лучшие времена эпохи "Отечественных записок" и "Могучей кучки" всегда оставалось замкнутым, элитарным, для узких потребителей.
Сущность интернета совершенно противоположная и противоречивая. С одной строны - доступность, с другой.. вот-вот, с другой стороны - деньги и игроки, греющие руки на этой доступности. Здесь нет ни чести, ни Родины, обезличенные счета "кликов" и абсурдности.
Так чего я собственно хочу, на кого обижаюсь, играй! Если ещё интересно. Здесь тебя не поставят на полочку, а будут раскручивать до тех пор, пока будет чем отбиваться.
А кто - Они? Их нет. Нет юридических, отвечающих за свои действия, лиц и граждан, а есть кликухи и псевдонимы пользователей. Так стоит ли на них обижаться!
А стихи? Забудь, они теперь не твои. Собери свои бумажки "в коробку из-под ксерокса", пусть лежат, они своё отслужили. Вот только одно непонятно, зачем модераторы "банят" страницы. Мстят? Скорее всего. За уязвленное самолюбие. Так им же хуже.

Омерзение от Стихиры

"Свет Вдохновения" погас. Спрошу себя, как бы поступил на моём месте умный интеллигентный человек, ушел бы? Молча. Извинился бы, если что не так. Оставил бы многих и многих в неведении причин так, как на это надеются злопыхатели. Ну, давай, разберись, говорю себе, кто они пофамильно: Павлова - с.., Плотников - г.., Жиганец - ж..,
и всё? Всё. А раздражение растет в глобальной прогрессии на всех, упирается в форму организации, в модераторов, в Кравчука.
Как можно в баллах оценивать талант! Хотя бы и мой. Как можно поэта включать в рейтинг читаемости, и как нельзя предусмотреть накрутку, перевод баллов и общение ради отзывов. Определять это стихийным парадоксом наивно, а допустить продуманность гениально, но удивляет всеобщая включенность в оболванивание самих себя.
Убрать деньги, рейтинг и баллы - стихира опустеет. Привлекают и держат тут муки ожиданий и жажда внимания, основной биологический инстинкт, прикрываемый поэзией. Творчество даже в лучшие времена эпохи "Отечественных записок" и "Могучей кучки" всегда оставалось замкнутым, элитарным, для узких потребителей.
Сущность интернета совершенно противоположная и противоречивая. С одной строны - доступность, с другой.. вот-вот, с другой стороны - деньги и игроки, греющие руки на этой доступности. Здесь нет ни чести, ни Родины, обезличенные счета "кликов" и абсурдности.
Так чего я собственно хочу, на кого обижаюсь, играй! Если ещё интересно. Здесь тебя не поставят на полочку, а будут раскручивать до тех пор, пока будет чем отбиваться.
А кто - Они? Их нет. Нет юридических, отвечающих за свои действия, лиц и граждан, а есть кликухи и псевдонимы пользователей. Так стоит ли на них обижаться!
А стихи? Забудь, они теперь не твои. Собери свои бумажки "в коробку из-под ксерокса", пусть лежат, они своё отслужили. Вот только одно непонятно, зачем модераторы "банят" страницы. Мстят? Скорее всего. За уязвленное самолюбие. Так им же хуже.

Антиномия

Один критянин высказался,что
Критяне все лжецы,до одного,
Но,если все предпочитают ложь,
Правдивых нет на Крите,никого.

Приходит ли к нам истина одна,
Или нужны приемы доказательств,
Когда и только,если и тогда,
Семантики фактическая завязь,

Не каждый доказуем постулат,
Доказанный,не каждый будет истин,
Неполнотой условностей богат
Теоретический язык интерпретиста.

Логических законов абсолют,
Релятивизм осмысленных учений
Уходят в синтаксический абсурд
Своей невыразимостью значений.

Зачем стремиться к истине,когда,
Познав её,ты изменить не сможешь,
И весь твой мир - границы языка
И парадигма обобщений ложных.

Толерантность

Толерантность - это когда ты не слышишь меня,
а я не читаю тебя.

Наследник

Сын-еврей пришел к отцу,
И спросила кроха,
Когда я, папа, подрасту,
Я тоже стану Богом?

Человек

Полуинстинктами пронизан,
Полусознательный гибрид,
Продукт беспомощности жизни,
Но агрессивен и открыт,

То в интеллект,то на природу,
Незавершенность и мораль,
Гуманитарностью невзгоды
Стремится ловко прикрывать,

Эпифеномен над обрывом,
Одушевленная витальность,
Источник творческих прорывов,
Плюралистическая тайна.

Как прокурор

Как прокурор, ищу мотивы,
И место действия, и час,
Увидеть фактов несводимость
Порой достаточно в речах,

Не узнаю, а проживаю
Реальность опыта из слов,
И горизонты подражаний
Свернуть для истины готов,

Но иногда: отставить,время,
Внеисторический субъект
Идет в характер осмыслений
Характеристикой примет,

Где заостряются находки
Такой иллюзией игры,
Одной интимностью отвертки
Приоткрываются миры,

Страна вопросов и ответов,
Определений каламбур,
Интерпретация фрагментов
И аппликация культур.

Эта странная война

Пан Ги Мун сказал: Не надо,
Что такое Пан Ги Мун,
Миротворческий порядок
В эту странную войну?

Говорят, разоружаем,
Сколько можно говорить,
Провоцировать Израиль,
И развязывать конфликт?

Кто там шепчется с Ираном,
Арафатовский Хамас,
С родословной из Корана,
Нет Кадырова на вас.

Сектор Газа,как платформа,
Палестинцы ни за что
Не уступят в этом споре,
Дело в принципы зашло.

Ждут решение из Штатов,
Пусть Иран начнет войну
Роковым последним шагом,
Всё напомнится ему.

Применить к Ирану силу,
Был иракский прецедент,
Будет на руку России,
Нефть поднимется в цене,

Чемодан носить без ручки
Неудобно, бросить - жаль,
Но когда стреляют пушки,
То и нам молчать нельзя.

Здесь пока что Палестина

Остается не права,
Но Израиль не простит ей,
Очень странная война.

Живем не разумом единым

Давайте что-нибудь построим
Из самых примитивных догм,
Проект общественного крова,
Уютный, современный дом,

Без образцов, авторитетов,
Мы трансформируем себя
В меритократию советов
Без партократных передряг,

Забудем суть идеологий
И страхи классовой борьбы,
Систем проявленный полоний,
Терактов ядовитый дым,

Уйдем от кризисных процессов,
От версий, принципов, осей,
К идее средних интересов
Для выживаемости всех.

Я не могу быть господином,
И сечь упрямого раба,
Живем не разумом единым,
А гуманизмом общих благ.

Давайте глупость восстановим,
Как говорил ещё Сократ,
И на сомнительной основе
Ускорим ужасов распад.

Антиномия

Антиномия

Один критянин высказался,что
Критяне все лжецы,до одного,
Но,если все предпочитают ложь,
Правдивых нет на Крите никого.

Приходит ли к нам истина одна,
Или нужны приемы доказательств,
Когда и только,если и тогда,
Семантики фактическая завязь.

Не каждый доказуем постулат,
Доказанный,не каждый будет истин,
Неполнотой условностей богат
Теоретический язык интерпретиста.

Логических законов абсолют,
Релятивизм осмысленных учений
Уходят в синтаксический абсурд
Своей невыразимостью значений.

Зачем стремиться к истине,когда,
Познав её,ты изменить не сможешь,
И весь твой мир - границы языка
И парадигма обобщений ложных.

Квазитотальный проект

Квазитотальный проект

Не стану постепенно подводить
Дедукцией несложных аргументов
К феномену, в уставшем бытии
Искать необоснованности сметы,

Есть факт существования, и мир
Условием возможности предстанет,
Где вопрошать и верить бы могли
Присутствием сознательных стараний,

Где в модусах ответственный проект
Открыт нам горизонтами заботы,
Где истины оставленный просвет
Возник бы экзистенцией свободы,

Эскиз самопричинности в себе
В посредничестве сил квазитотальных,
Представить авантюрой бытие,
И проявить себя фундаментально.

Диалог

Вот и стемнело, ловлю себя мыслью,
Кому-то и что-то всегда говорить,
Слова повторяю для роли артиста,
Ношу на лице несмываемый грим.

Мы ищем себе собеседников дома,
Всегда разговор постоянный с собой,
Нетрудно найти оппонентов у бога,
Шкафу подмигнуть в отчужденности злой,

Два мира,сближаясь, готовы отречься,
И тут же, замены не видя другой,
Творят для общения идолов вечных,
Иллюзий своих воссоздав диалог.

Ночные рельефы сгустившихся зданий
Охотно со всеми идут на контакт,
Вопрос отношений открытостью задан,
А сможем ли мы замолчать? Никогда.

Держись, Америка!

Под впечатлением Обамы,
Ещё в ушах его слова:
Держись,Америка,я с вами,
Всё возвратим себе сполна,

Мы будем лидерами снова,
Нам только кризис одолеть,
Наобещал-то с целый короб,
Посмотрим, что дадут тебе,

Ещё не раз подставят ножку,
И родословную твою
За цвет совсем не белой кожи
Ещё не раз упомянут.

Я не любил

Я не любил, но я был добрым,
Я уважал тебя, а что?
Мне было просто и удобно
Курс проходить интимных школ,

Я млел и таял от волненья,
Хотелось даме угодить,
Волной накатывалось время,
И ты шептала: Уходи!

Но я послушнее ягненка,
Частил, зашторивая стыд,
Я не любил тебя, сестренка,
И не шептал тебе: Прости!

Натуралистическое

Возмешь одно, за ним другое
Потянешь неводом из тины,
Или клубятся звездным роем,
Одной концепцией едины.

Закон научного гештальта
Ассоциацией зачатый,
Психологичностью расшатан
В примате целого над частью,

Где целым - сущее,не сущность,
Такой сплошной натурализм,
С глазами яростными суки
В борьбе оправданной за жизнь,

Такая расовая слитность
Антропологии природной
Экстраполярностью элитной
Установить миропригодность.

С правами старая гуманность
Пустой оправдывает пафос,
И потребительской программой
Пропагандируется фалос.

Концептуальность поворота
К натурализму продуктивна,
И философия не против
Иметь осмысленности стимул.

Самокоррекция конвенций
При экспликации проблем
Не отрицала вред селекций
На генетический обмен,

Клон

Пора принять естественный закон,
Поэта представлять не может клон,
Под разными скрываясь псевдонимами,
Преступника напоминает он.

Я становлюсь от имени сильней

Я сохранюсь в фамилии любой,
Мне дорога она не содержаньем,
Я выпрямлюсь,а был всегда кривой,
Согнусь от постоянного дрожанья,

Но дорога она историей моей,
И памятью отцов моих и дедов,
Я становлюсь от имени сильней,
И отвергаю непристойный жребий!

Инструктаж по ТБ

Инструктаж по виртуальной
безопасности от Можаева М.

Дорогие женщины, я не ухожу,
Мы еще покажем этому моржу,
Больше не отважится что-то предпринять,
Мало не покажется, лично от меня.

Первое, что надо, клоны проследить,
Это там, где АВТОРЫ собраны в сети,
Выясняйте тщательно,кто явился к вам,
Можно по рецензиям, можно по стихам.

Не забудьте метки шрифта изучить,
Стили отличают женщин и мужчин,
Хочется, понятно, с кем-то поболтать,
Но потребность эта -просто западня,

Строго и корректно:thank you very mach!
И с теплом, здоровья, счастья и удач,
Если как-то странно светятся слова,
Это об опасности подают сигнал.

Позвоните другу, выключите комп,
Погуляйте с дочкой лучше вечерком,
Прочитайте маме, можно даже спеть,
И найдете силы всё преодолеть.

Теракт на Главной

Теракт на Главной, снова взрывы
Эмоций сжавшихся сердец,
Обломки чувств, останки крыльев,
К суду взывающий истец,

Уставший воплями в пустыне
Защиты ждать от болтунов,
И в недосказанности стынут
Улики перегретых слов,

Одно в такой неразберихе
Понятным кажется всегда,
Чтоб разногласия утихли,
Законы надо соблюдать!

СЧеловеку бы надо любить

Человеку бы надо ходить,
А не прятаться в каменных стенах
Крупноблочных и прочных домов,
Человеку бы надо любить,
Не жену свою,
Хамку и стерву,
А шум неизвестных ему городов,

Человеку бы надо
Построить бревенчатый карбас,
И отправиться в море
За кожей тюленя,
Туда, где сияний
Звездные краски,
Где романтика, где перемены,

А мы, людям подобны ли?
В вечной грызне за клочок
Тощей земли изнываем,
Только сами себе
Мы и кажемся добрыми,
Только сами себя
Мы действительно вовсе не знаем.

Мне говорят, душа бессмертна

Мне говорят, душа бессмертна,
Вначале старится душа,
А с ней твоё больное сердце,
Давно уставшее прощать,

И постепенно шаг за шагом
Теряешь остроту ума,
К себе отеческая жалость
Не учит гордо умирать,

Одни уходят слишком рано,
Другие всё ещё живут,
Но как бы вовремя на старость
Накинуть времени хомут,

В таком замедленном прощанье,
И всетерпимости к другим,
Терзаем близких мы нещадно
Существованием своим,

Беззубость истиной не вправе
Ни наслаждаться, ни владеть,
И даже трусость не избавит
От страха ненавидеть смерть,

Она как вор к тебе крадется,
И усмирит, как победитель,
Прогнившей немощи уродства
Готовит мрачную обитель,

Не меч в бою, змеиным жалом
Разит никчемную бесцельность,
И молчаливо провожает
Без восхвалений и расценок.

И будет ли

Когда стоишь, к волне оборотясь,
И видишь,где-то там она вздымает,
Огромным валом гонит на тебя
Твою несостоятельную малость,

Ты всё ещё стоишь, вокруг любя
Простора горизонт необозримый,
Прикованным,не чувствуешь гвоздя
Опасности,восторгами пронзимый.

Ты не готов последствий оценить,
И будущих потерь невосполнимость,
Кричат ли поглощенные пловцы
Уже на сваях их ковчегов мнимых?

И будет ли опорой в реве волн
Когда вокруг разруха и сомненья,
Невозмутимости твоей удобный челн,
Притворства независимости смелой?

Код избавления

Вот прямо так мне встать и заявить,
Нет,не Земля,Вселенная,пожалуй,
Из форм диалектической возни
К неотвратимым крайностям прижалась.

То, что полнее полного уже,
И тучностью себя перерастает,
В миры фатальный отправляет жест,
Прощаясь несожженными мостами.

Такая масса черной пустоты
В экстазе социальности безмолвной
Возможно даже ощущает стыд
За непристойность собственных объемов,

Инстинктом избавление иметь,
Где в совершенстве формула простая,
И массу закодировать на смерть
Особого труда не представляет.

О духе

Я не народ, не знаю, кто мы,
Кому-то нужная случайность,
Необходимости каноны,
Экстраполярность соучастий,

Простое тождество понятий,
Сообществ,наций,поселений,
С каким-то статусом невнятным
И принадлежностью земельной,

Но за обыденностью внешней,
За разнородностью частей,
Несущей балкой или стержнем,
Язык - опора всех систем,

В нем то безликое единство,
Способный к возрожденью дух,
Зовущий к постиженью истин,
Идей ответственный пастух,

Процесс и суть самопознанья,
Но не фантазий божество,
Ему подъем, а мне сползание
Во тьму,конечность,большинство,

Блуждать по выжженой равнине
В бездумной стадии зверья,
И обреченностью извилин
К богам о помощи взывать.

Футурологическое

Соберу по крупицам разрозненных мнений,
Социальных прогнозов примерный конспект,
Предоставлю на суд мудрецам поколений,
Чтобы контуром выплыл начавшийся век,

Досмотрю до конца неуклонность тенденций,
Перспективы глобальных земных катастроф,
И пойму неизбежность,что некуда деться,
Даже бог предложить ничего не готов.

НТР, экология, всплеск гуманизма,
Правовой норматив потребления благ,
Доминанта научности, общество жизни,
Где здоровьем и честностью каждый богат,

Отказаться от вечных бряцаний оружием,
Экономику прибылей в сферу услуг,
Объективный критерий прогресса натужного
Социальному смыслу различных культур,

Философский вопрос исторических ценностей
Отвести плюрализмом реформ и систем,
Утверждая свободу,как меру ответственности,
Гарантировать мир существующий всем.

Творчество

Я творю,- задумался поэт,
Сознаю ли все свои уловки,
В трансгрессивном опыте проблем
Результаты только тренировки,

Сам себя могу ли изучить,
Вчитываясь в смысл предложений,
Находить в новаторстве ключи
Ранних импульсивных искажений,

Своего предшественника гнуть,
Обходить соперника и время,
Принимать подстегиваний кнут
И влиять на образ поколений,

Не последний раз пересмотрю
И по пунктам разложу науку,
Чтобы гласным вылиться из струн,
И согласным влиться перестуком,

Там за метафизикой границ
Мир застрял субъектом одиноким,
Предикатным символом страниц
И невыразимостью истоков,

Заражу бессмыслицей игру,
Значимостью сложного контекста,
И глубинным сходством перетру
Скептиков нетвердую поверхность.

Трезубец

Я вот что не понимаю,
Есть права у человека,
Не заумно, не банально,
Как для Ноева Ковчега,

Каждой твари чтоб по паре,
Чтоб свобода в естестве,
Чтоб ответить был бы вправе,
Или выбрать по себе.

Чтоб в табун не возвращаться,
Чтобы массой не давить,
Уважаемою частью
Был бы каждый индивид,

Нет, совсем не вольнодумец,
Не замерзший либерал,
Но терпимости трезубец
Водрузить на пьедестал.

Бессознательное

Как мог ваш Бог создать животных,
Лишенных мыслей и души,
И вашу дикую жестокость
Над ними смертный суд вершить?

Какой программой озадаченный,
Мог видеть что-то дальше нас,
И в уникальности растраченной
Нам предлагать последний шанс?

Но если мир един и добр,
Заметьте, нет богов у Рыб,
Зверью безгласому подобий
Не предложил ещё Олимп,

Где Человек, владея словом,
Одной извилиной дошёл,
Чтоб тварью выжить образцовой,
С мозгами легче, чем с душой.

Кем низвергается известное
В перцепций темный океан,
Психоанализом последствий
Лечить шизоидный изьян?

Искать мотивы деградации
В антропологии искусств,
Сюреализмом разрастаться
И бессознательностью Муз,

Противодействие не средство,
И всю страну не исцелить,
Рассудку памятник посмертно
Воздвиг таинственный инстинкт.

Поэт и время

Никто нас целью не снабдил,
И планов никаких не строил,
Взрыв всё оставил позади
Задачей без условий,

Исходный творческий порыв
В ментальности остался,
Своей первичностью парил
Над жизненным пространством,

Рассудок сдался, отступил,
Вернулся в сверхсознание,
Мифологический заплыв,
Традиций состязание,

Какой-то массовый психоз
И бунт инстинктов стадных,
На нигилизм не похож
Перед жестокой старостью,

Такой беспомощный скачок
В бесплодность и депрессию,
Неудержимостью влечет
На свастику естественно,

И в этом кризисе причин,
В переоценке ценностей,
Поэт единственный молчит
Под тяжестью словесности.

Феномен

Сверкнула звездочка, горела
Одно мгновение в ночи,
Как освещенная арена,
Земля откликнулась почтить,

Смягчить огонь воображения
Всей анатомией любви,
Как метафизики движением
Из неосознанных глубин,

Как неевклидовые линии
И неньютоновский закон,
Диалектическими плитами
Смещая отчужденность зон,

Членя разумность содержания
Несостоятельностью форм,
Феномен творческого знания
Нес интегральный кругозор,

И на реальности конструктов
Математических наук,
Традиционности как будто
Порочный разрывая круг,

Забыв,что звездочкой погасла
Вся архетипика планет,
И в ирреальности прекрасной
Остался трудностью поэт.

Былинное

Лежал,лежал Илья в кровати,
Уж сколько лет,не помнит сам,
Отец и мать оставят в хате,
Уйдут с корчевкой по лесам,

А он потянется ручонкой,
Пустышку ощупью найдет,
И так до вечера о чем-то
Гулит,никто не разберет.

Был паралич скорей всего-то,
Диагноз с детства прихватил,
Прививок не было, и доктор
В такую глушь не заходил.

А край прослыл тот чудесами,
То кот, то ведьма забредет,
То рыба с черными усами
Со сковордки прямо в рот.

Однажды как-то наш Илья
Дремал, накормленный кашицей,
В окне увидел Соловья,
На подоконнике стучится

И плачет,бедный,и крылами
В дорогу дальнюю зовет,
Вставай, Илюша,враг нагрянул,
Жиды насилуют народ,

Как не хотел,пришлось подняться,
Стряхнул по бревнышку избу,
Сосну свернул единым пальцем,
Побулькал озером в зобу,

Не изучал наук военных,
А так, наощупь, наугад,
Пошел крошить непреклоненных,
А если точно, всех подряд.

За всё, что спать ему мешают,
Что каши мало, денег нет,
Что инвалидов нарожают,
А те лежат по тридцать лет.

Тут Соловей к нему с гитарой,
Ты что, придурок, обалдел,
Я про жидов тебе базарил,
А ты своих не разглядел,

Моралью басню завершить,
Наш пересказ былины русской,
Врагов, Илюшенька, ищи
В своем уме и в захолустье.

Прищурюсь солнышку

Прищурюсь,солнышку кивая,
Сегодня теплое оно,
С того,совсем другого края
Слепящим стеклышком плывет,

Над Финским вымытым заливом,
Над чашей,опрокинув синь,
Развечерелось в небе зимнем,
В черте прибрежной полосы,

В еловой кромке разбежалось,
Ушло в желтеющий песок,
Уютным отраженным жаром
Природу провожая в сон,

Но тянет облачностью серой
В ещё приветливую гладь,
И холод ветра с моря сея,
Возьмется льдинами кидать.

Вне бога

Историкам вопросы на засыпку,
Не инциндент в случайности винить,
А в той закономерности ошибок,
Ведущей к неизбежности войны.

Вторая, ладно, Первая что стоит,
И кто подумал, четко объяснил
С позиций либеральных теологий
Ту мировую расстановку сил,

Где мозг экономического века
Еще дремал в служении богам,
Непримиримых примиряла вера
В раздаче незаслуженных богатств,

Для вырабтки новых представлений
Протест в самой религии возник
Историей библейских откровений
Самим увидеть вдохновенный Лик,

Определить ответственностью трезвой,
Без иступленной верности поклонов,
Что к Богу путь давно уже отрезан,
Как пуповина бесполезна клонам,

Людей морочить архаичным видом,
Эктраполируясь от общества крестом,
Благославлять, зомбируя обиды,
Не каждому понятным языком.

Не заповедей общих пожелания,
Не догмы послушания и грех,
А кодекс дел и дух рациональный,
Мечты предпринимательской прогресс.

В конечном счете,это - автономность,
Вне Бога, без вины, без ритуалов,

В средневековье не вернуться снова,
И вне себя не мыслить идеала.

Статус мыслительности

Процесс мыслительный не быстр,
Концепции, влияние, анонс,
Ретроспективность некоторых истин
Всегда содержит каверзный вопрос,

А надо ли копаться в разнородном?
На обобщенном принципе залечь,
Где факт,взаимодействуя свободно,
Событием уже считает речь.

Функциональность,способ построения,
Где эта ранее опущенная связка
Вещей и слов, возможность означения
Во временном соитии пространства,

Определить мыслительности статус
И творческих ассоциаций в ней,
Где стимулы и символы предстанут
Как синтез семантических полей.

Философия нужней

Нужна ли нам история, не знаю,
А философия действительно нужней,
Зачем нам сохранять фасады зданий,
Анализируя намеренья вождей?

Неоднозначны данные о прошлом,
Зато легко проглядывает стиль,
На исторической ответственности проще
Ответственности право отвести,

Представить неизбежностью деянья
И предопределенностью судьбу,
И в обществе почти индустриальном
Иметь в виду и тощую суму,

Распад идеологии истмата
Цивилизаций смысл обнажил,
Шли на костры ученые когда-то,
Чтоб избежать бессмысленных могил.

Причинность ли, случайность ли, свобода,
И что там вслед за чем само идет,
Историю напишут для разбора,
А мудростью наполнится народ.

О свободе

Свободу понял только кот
По-настоящему, конкретно,
И за неё платить готов
Своим вниманием корректным.

Собака, преданностью льстя,
Как несмышленная блудница,
Свободой беспризорных стай
На поводке не тяготится.

Что человек? Понять не смог
Необусловленность природы,
Не усомнился в том, что Бог
Во гневе может быть задобрен,

И веря в тайну бытия
И в интеллект немого Старца,
Греха надуманный изъян
Учил не жить,а поклоняться.

В необходимости застряв,
Свобода думала, что можно
Перебороть природный страх
Идеологией несложной.

Демократитических устройств
И прав иллюзия свободы
Детерминировала спрос
На безответственности кодекс.

На мировой кивая кризис,
Тоталитарностью бесплодной
Провозгласила фатализм,
Как отрицание свободы.

Язык первичен

Язык первичен, априорен,
Ищи в нем знания свои,
Коммуникабельностью в споре,
И доказательством сквози,

Любой духовности помеха,
Рациональностью мечи,
Взойди на этике успеха,
На понимании причин,

На эвристических законах
Святые догмы сокруши,
Аналитическим озоном
Вспои знамения души,

Разбавь застывшую нейтральность
Живой метафорой огня,
Закомплексованности страхи
В тупик молчания загнав.

Эти левые

Что мы знаем об этих "левых",
Что о старых, и что о новых,
О движениях диалектики,
Перевёртывающих основы

Перманентностью революций,
Но всегда изменений ради,
Улучшающие Конституции
Всех формаций, эпох и стадий,

А то вдруг озаботясь сильно,
Что же с личностью получается,
Остаётся невыразимой,
Искаженной неактуальностью,

Отношений каких безумие,
Психиаторов забавляющее,
Политическими амбразурами
Нам шизоидов поставляющее,

Онтологией закодированы,
Потребительской злополучностью,
Языками, как черными дырами,
Убивают возможность сущности,

Паноптизмом и анонимностью
Убирают возможность вызова,
Подменяя протест интимностью,
Изоляцию - онанизмом.

Эти левые, то - эстетики
Вожделеющие, то - контра,
Раскодирование само-техники
Под нормированным присмотром,

Усмиряющие это равенство

Всепрощением и гуманностью,

Повернув левизну на право,

Но не справившись с этой правостью.

А мне на чувства не везет

Из всех искусств пожалуй больше
Нам всем не нравится кино,
Стихами высказаться проще,
Но ведь не каждому дано.

А говорят ли о поэзии,
Что в ней хорошего, что нет,
Как с точки зрения полезного
Ориентироваться в ней?

Оно конечно же искусство,
В ней мастерами весь народ,
И основной упор на чувства,
А мне на чувства не везёт.

Я больше как-то аналитик
Всех средств такого языка,
Искатель логики событий,
Но не везёт и тут пока.

Сплошные символы, как прятки,
Ни аргументов, ни проблем,
Игрой рифмованности гладкой
Бегут от злободневных тем.

Не рассуждают, а доносят
До слуха благодарный звук,
И гаммой редких отголосий
В миры далекие зовут.

А где искать рациональность,
И всех методик арсенал,
Контекст, семантика, анализ,
И целей строгий идеал?

И пусть по-своему невнятен
Нам поэтический язык,
Он изоморфностью понятий
Так выразителен и зрим.

Он ни ученый, ни прагматик,
О смысле не за чем гадать,
В любой полезности упрямой
Есть бесполезное всегда.

Марксизм в моде

Говорят, марксизм в моде,
Чем же, спрашиваю я,
Тем, что заключил с народом
Политический альянс,

Показал, на что способна
Философия вообще,
Да таких сколько угодно,
Эмпирей, абстракций, схем!

Показать себя на деле
Прагматизмом революций,
То, чего не понял Ленин,
Но учел Луи Альтюссер,

Зрелость Маркса в "Капитале"
В суверенности теорий,
Не какой-то обыватель
Взял и с Гегелем поспорил,

А возвёл антигуманность
Капитала в абсолют,
Индивид - не путь у Маркса,
А законченный продукт,

Синтез всех противоречий,
Показательный симптом,
Доминантой искалечен,
Экономикой взбешен,

Но подкованный в основе
Философией своей,
Принцип собственности сломит,
Кроме собственных цепей.

Болото Мюнхаузена

Бывало,и Мюнхаузен стремился
За собственные волосы себя
Из логики болот фаллибилизма
Вытягивать, детишек веселя,

И даже ум наивного ребенка
Искал всегда основу и опору,
А находил практически обломки
Всех радикально выцвевших теорий,

Мюнхаузен и выбрать мог,не споря,
Одно из многочисленных решений,
Стратегию, как метод a priori,
А в тактике - идею просвещения.

Догматиков всех норм и постулатов
Критической реальностью топил,
Но не было всеобщего домкрата,
Поднять парадоксальности наплыв,

Регресс основ уходит в бесконечность,
Как пропасти провал ad infinitum,
И замыкает круг противоречий,
Не оставляя места для открытий.

Море ты моё

До чего ж ты тихое,
Море ты мое!
И волна - трусиха,
Даже не всплывёт,

Просто подустало
С небом воевать,
Тучи сонным стадом
Над тобой опять,

И такой морозец
Пробирал с утра,
Захрустел бороздкой,
Сколышками льда,

Вдалеке туманом
Помутнел слегка,
Зимней панорамой
Красится закат,

И ещё не слышно
Ни метель, ни бурь,
В приоткрытой нише
Прячется лазурь.

Гимн философии

Такое слово, мудростью прошитое,
Влекущее возможностями счастья,
Не праздные додумки небожителя,
Не заумь,превосходствами кричащая,

А то рационально постижимое,
Реальное достоинство гармонии,
Духовным и телесным ангажируя,
Берется за вселенскую устроенность,

Всего лишь оптимизмом и рефлексией
Исправить негативности доступность,
И отмести сомнительную вескость,
Чуть-чуть морализируя поступки,

И всё это под силу философии,
С практическим понять объективизмом,
Что каждый человек во благо создан
Уверенностью в этой самой жизни.

Императив ценностей

Начну с простых, понятных аксиом,
Чтобы познать мир ценностей условных,
Таких, как радость, безопасный дом,
Правопорядок, красота и совесть,

Интуитивным предпочтеньем чувств,
Любви и ненависти, явленных во благах,
Отождествлять не надо, что хочу,
С тем,что дано,как в "Табели о рангах".

Всего лишь принцип, этика, мотив,
Направленность поступков, акты воли,
Но без чего в мир истин не войти,
И не постичь всю значимость теорий.

Рациональность прошлых метафизик
Включала бытие в необходимость,
Не обсуждая нравственность коллизий,
Где сталкивались цели и решимость,

А надо бы прислушаться к науке,
К нейтральному и мудрому совету,
Что ценности безотносительные к духу,
И транcценденты к познающему субъекту.

Такая имманентность трансцендентности
Сложна неустранимым дуализмом,
А смысл весь императива ценностей,
Не расходиться с принципами жизни.

Критику

Тебя я выслушал, сиди,
Не знаю, в чем ты прав,
Но не позорь моих седин,
Прелюдно оболгав,

Прими мой легкий реверанс
В честь смелости твоей,
Но не прощу на этот раз,
Хоть вовсе не злодей.

Назвался критиком,давай,
Откройся ты теперь,
Познавший истину едва,
Отнюдь не стал мудрей.

Как сформулируешь мотив,
Моих воззрений суть,
Разоблаченьем отвести
Несправедливый суд,

Я сам искал всего себя,
Как социальный шифр,
И форму мыслями скрепя,
Вскрывал секреты ширм,

С трудом пытался сочетать
Позицию и гнев,
И где отчаянья черта,
Как антитеза мне?

Стихом утрируя абсурд,
Чтоб быть совсем иным,
Я зарождал эпоху смут,
Протестов и войны,

А ты в бессмысленной игре
Понять меня не смог,
Я Разрушитель и Творец,
А ты, не знаю, кто.

Снеговое

Лист опал, и посерело,
Только хвоя верит в снег,
Землю зеленью согреет,
Неизменностью своей,

А ветрище по макушкам,
Раздувает оперенье,
Ворошит тоской ненужной,
Белоствольным обостреньем,

Гнет, раскачивает кроны,
Пробирает до костей,
Снеговое где-то скоро,
В этой серости теней.

Психолог

Физической своей неполноценности
Обязаны мы фактом гениальности,
Не принимая принцип постепенности,
Согласны на идею сексуальности.

Агностик

Что в опыте представить невозможно,
То и познать естественно нельзя,
Вся метафизика отсюда будет ложной,
И, есть ли Бог, никак не доказать.

Абсолют

Согласно Шеллингу и Гегелю,
В определении реальности
Лежит неповторимость гения,
В его сплошной универсальности,

Но при дальнейшей эволюции
Аргументаций абсолюта
Его фиксируют отсутствие
Из-за абстрактности как-будто,

Предмет рефлексии мышления
Нащупал в нем противоречие,
В порочном круге обновления
И обусловленности вечного.

В единстве истина находится,
Существования и сущности,
И соглашается охотно
На нереальное содружество,

В предустановленной гармонии
В любви мистических персон
Той гениальности угодники
К Творцу спешили на поклон.

О поэзии

Поэзия считается искусством,
А реализм - первое,что в ней
Приоритетно, с разницей во вкусах,
Духовности, душевности,верней.

И нравственностью нас приподнимая,
Благих высот не открывает нам,
Как не приносит насыщенья манна,
Лишь порождая скептиков ума.

Агностик начинает позитивно
Соображать о смысле бытия,
От неосознанности воли коллектива
До личного сознательного Я.

Вбирая в образ силу впечатлений,
Поэт теряет знание причин,
Непостижимость заменяет время,
А неизвестность скрытностью молчит.

Идеи, как поток ассоциаций,
Не возникают просто хаотично,
А берегут способность удивляться
И находить особенность в обычном.

Поэт и море

Бездонная стихия,
Бушующее море!
Восходит ранним утром
Светило над тобой,
Стыдливо открывает
Невинности покровы,
И мудрость украшает
Безмолвной красотой.

Я тот,кого ты прячешь,
И скорбь твоя,и страхи,
И даже неба бездна,
Вдвоем в неё смотреть,
Надменных альбатросов
Безоблачные взмахи,
В то время как под ними
Насилие и смерть.

Мы поднимались вместе
На волн твоих вершины,
Срывались на глубины,
Не ощущая дна,
Кого,как не тебя
Любил и ненавидел,
И ненавидел ненависть,
Тебя не запятнав.

Не можешь прославлять,
Учись тогда проклятьям,
И барабань громами,
И молниями жги,
Зачем же бушевать
В надежде непонятной
И рвать остервенело
Свободные стихи!

Рассуждение о войне

Что может быть реальнее войны,
Какой бы справедливостью не грела,
Всегда кого-то надо обвинить
И применить сомнительную меру,

Стереотипом ценностей давить
И ждать необратимых изменений,
Послушности и преданной любви,
И долгих иступленных поклонений.

Но ведь когда-то выстроится ряд,
Недопускающий обратного отсчета,
Чтобы низвергнуть доброго царя,
Лишить его регалий и почета,

Или, в соседстве чем-то обозлясь,
Авторитетом собственных амбиций
Втоптать в гуманнистическую грязь
По той же самой формуле позиций.

Конфликту выход видится один,
Умерить истребленческую ярость,
Где вечный раб и вечный господин
Соперничали б, войн не опасаясь.

Свободы нет, зачем её искать,
Поработив всеобщей дисциплиной,
Приблизиться на крохотную пядь
К сомнению в решениях звериных.

Любовный хлам

Она звонит, я должен ехать,
Спросить, узнать, поцеловать,
Когда мне нежности не к спеху,
Трещит от пьянки голова.

Я всем всегда чего-то должен,
А мне - всегда - перезвони,
Платежный вексель подытожить,
Учесть последствия зимы,

Напрячь тоску на состраданье,
Надеждой кризис развести,
И комплимент - суровой даме,
И замороченной - прости.

Любовный хлам,цветы,подарки,
Распять позволить,расчленить,
Отбить иронией нападки
Без всяких видимых причин,

И,наконец, ночным затишьем
Увидеть белый, белый снег,
И озорством таким мальчишьим
Снежком отметиться в окне.

Интеллигентность

По традиции рискну маргинальностью,
Откалькирую себя в голиардности,
И таким добровольным изгнанником
Успокоюсь в такой авангардности,

И тогда разовью философию
Персональным сознанием тождества,
С созерцанием прежним поссорившись,
Подружусь с сингулярной возможностью,

Где в нейтральной стихии бинарности,
В оппозиции индиферентности
Наберусь хаотической храбрости
Отразиться интеллигентностью.

Мимесис

Он приходил и ждал, когда ему
Положат мяса от костра не камень,
Ещё не бог, не ушлый демиург,
Но разбирался в механизме дани.

Сегодня кризис,мяса больше нет,
Но есть война со всеми против всех,
И поиск новых ритуальных жертв
Для выживания приоритетных сект,

Найти себе замену на костре
Общественной беспомощности мысли,
В тень отойти от ядовитых стрел,
Укрыться двойниковым мимесисмом,

Взрастить себе соперника в лице,
Чтобы потом,оправдывая зависть,
Похоронить в торжественном венце
Не сдавшего потешности экзамен.

Сегодня мяса нет, а ты пришел,
Звериностью своей нам угрожая,
Чтоб человечий жертвенный костер
Спасал нас от великого пожара.


Мимесис - заместительная жертва для ритуалов, двойник.

Игра

Ещё одна позиция искусства,
Веселость, бескорыстная игра,
Понятием таким довольно узким
Уйти от парадоксов не смогла,

Как будто бы служебная задача,
Биологически оправданная цель,
Но выбор искуплением оплачен,
Иных себе не назначая цен,

Игра, она контрастами играет,
Свободой безответственной пленит,
Доступностью утраченного рая
И близостью таинственных элит,

Игра - язык возможностей и риска,
Одним движеньем маятника вспять
Импровизацию умелого артиста
Общением приходится назвать,

Структура игровой дихотомии
Содержит социальный разворот,
Не сущностью законов исполнима,
А исполнимой сущностью - игрок.

Вне сцены, стадиона и рулетки,
На скованности собственной влачит
Судьбу свою простой марионетки,
Ничем уже другим не излечим,

И только дрожь,пробившая внезапно
Свой изнутри творящий самосуд,
Оценит трепет истинный азарта
И драматизм духовных амплитуд.

Постмодернизм

Кем мы были, кем мы стали,
Поразмыслить не мешало б,
Поменялось всё местами,
Не ищите книгу жалоб.

Нам прогресс в умы ворвался,
Долго дверь не открывали,
Совершенности гримаса,
Трансформация развалин.

Строгость формы под вопросом,
По классической системе,
Интуиции подросток
Перерос родные стены,

Не усвоил в авангарде
Дидактического вкуса,
Отказался от награды,
В постмодерн переметнулся.

Да,действительно,процессы
Мстят воздействию и силе
Деконструкцией концепций,
Разлагаясь интенсивно,

Скептицизмом обрастают
В образцовом и обычном,
Грани четкости стирая
Между пафосом и китчем,

Нет системы,нет субъекта,
Разметалась парадигма,
Абсолютных истин клетка,
Обезличенность постигнув.

На волне живых пророков
В эстетических дискурсах
Стал аллюзией истоков
Статус чистого искусства,

Популярен, не критичен,
Дистанцирован в коллаже,
Стал цитатой для кавычек
В компиляции продажной.

Матрица

Поэзия - страна не только чувств,
И разуму есть теплое местечко,
Я недуги стабильности лечу,
А надо выкорчевывать беспечность,

А надо разгружать систему слов,
Конструкцию, источенную червем,
И время предоставить ей самой
Восстановиться матрицей дочерней.

Понять себя,из текстов уяснить,
Под слоем запылившихся метафор,
Где прошлого оставлены следы
Набросками грядущих орфографий,

Действительность копирует себя
Во временных отрезках расстояний,
Стремлением живым соединять,
Поддерживать устойчивость влияний,

Где творчеству оставлена стезя
Переболеть, исследуя другого,
Преодолеть прививочный изъян,
И докторов некомпетентный сговор,

И девственность начальную вернуть,
Не сочетаясь браком парадоксов,
Включить в деконструктивную игру
Философа для роли фармакоса.

Пушкину

Знаешь,Саша,мы живём
В двадцать первом веке,
Не сказать,что повезло,
Но прогресс - заметней.

Нет царя уже давно,
Сбыли,как дворняжку,
Ты же сам хотел его..
За свою Наташку,

А Дантес ещё пожил,
Так и не признался,
Укатил к себе в Париж,
Геем оказался.

Там,в Михайловском твоём
Стало чуть получше,
Реставрировали дом,
Нянькину избушку,

Помнишь,ты тогда сидел,
Да брюхатил девок,
Декабристский Прометей,
Всяко было дело.

Пущин,надо ж,прикатил
В захолустье, ночью,
Петербург таких светил
Отправлял бессрочно.

Знаешь,Лермонтов подрос,
Но погиб от пули,
Гоголь, этот длинный нос,
С голодухи умер,

Речку Черную - в гранит
К твоему столетью,
Там и памятник стоит
За дуэль со смертью,

Честь у нас уже никто
Даже не оценит,
Ты на Мойке городской
Умирал последний.

Власть и массы

С властью вроде бы понятно,
Боги, лидеры, вожди,
А вот массы сутью стадной
Выживать как-то должны,

В доверительности мнимой
Первобытных представлений
Образец картины мира
Остается неизменным,

Психология традиций,
Ритм и функция процессов,
Над плебеями патриций
Возвышался Геркулесом,

Есть динамика и опыт
Современной диспотии,
Институционный тотал
Повсеместно воплотили,

Массы власть переживают
Равнодействием механик,
Делегируя скрижали
В демократию названий,

И казалось бы, чего там,
Ничего не пошатнется,
Бестолковостью подсчетов,
В нагнетании эмоций,

Пессимизм, обреченность,
Но ведь есть альтернатива,
Что Всеобщая начнется
Пеплом ядерного взрыва,

И тогда припрет, пожалуй,
Относительностью классов,
Апокалипсис пожара
Уравняет власть и массы.

Гамлет и Горацио

Горацио:
Смотрю, сидишь, потупившись уныло,
Открой портьеры, за окном весна!
Едва заметной переменой в стылом
Вот-вот прорвется к нам через снега.

Гамлет:
Что из того, придет ли наважденье,
Уйдет ли, повторясь в который раз,
Не удивит меня своим движеньем
Времен и воплощений ипостась.

Горацио:
Не чувствуешь в себе таких порывов?
А я лечу, весны почуяв клич,
На воле устремленности,без крыльев,
Чтоб тайну сокровенного постичь.

Гамлет:
А я ищу воздействие коллизий,
Гипотетичностью испытывая ум,
И постигаю в формулах ревизий
Одной концептуальности весну.

Горацио:
Ты изменился, стал неузнаваем,
Ты одинок, в редукции, и слеп,
Потерян в лабиринтах мирозданий,
В моделях одичавший интеллект.

Гамлет:
А ты всегда взволновано ранимый,
Феноменом симпатий заражен,
Но ценностей твоих интуитивных

Не соглашусь принять я ни за что!

Горацио:
Но что нас примирить такое может?
Где ты бессилен, там я просто глуп.

Гамлет:
Весна приходит, чтобы уничтожить
И чувств, и смыслов залежалый труп.

Чудотворцы

Ой, сколько хочется сказать,
Не обижайтесь, чудотворцы,
Открыть наивности глаза,
Не проникая в суть эмоций.

И жизнь, и дух соединить -
Непозволительная роскошь,
Противоречия видны
Принципиальным отголоском.

В системе: тело, дух, душа,
Дух - деструктивное начало,
Противоречием греша,
Непониманием встречаем,

Он уничтожить всё готов
За наше дерзкое сомненье,
Но оставляет шанс из слов
Взойти нечаяным прозреньем,

На пьедестал забытых чувств,
Такой нейтральностью в основе,
Поэтом, видящим мечту
Существованием особым,

Где непосредственностью всей
Те отношения врачуя,
Из текстуальности систем
Создать своё другое чудо.

Пишу рецензии

Каким бы избалованным ты не был,
Как не был бы высок томимый дух,
Не чужд ты излияниям хвалебным
И к лести отутюженной не глух,

Но я приду к тебе не как поклонник,
Не как учитель и совсем не врач,
Приду, чтоб отделить стихов феномен
От прозы гениальных неудач,

На той же высоте постигну синтез
Твоих многоступенчатых глубин,
На физиогномическом единстве
Сгущу слои и смыслы середин,

С экзистенциональным интересом
Открою твой и синтаксис, и стиль,
В мгновенной интуиции процесса
Услышу рассуждения стихий,

Пространства ощущением умножусь,
Переживу,когда счастливый взлет,
Эпифанией истинных художеств
В трагедиею открытости войдет.