Счастливого пути!

Счастливого пути! В детстве меня поразил рассказ "Серая шейка" Мамина-Сибиряка, если кто забыл или не знает хрестоматийную программу в начальных школе, то напомню, речь идет об уточке, которая не улетела вместе со всеми на юг из-за сломанного крыла, и осталась зимовать в озерной полынье, уменьшающейся с каждым морозным днем, когда, наконец, стала доступной для лисы, приметившей ее еще с лета в своем лесном хозяйстве. Прозвище такое ей потом даст охотник, который спасет Серую шейку и принесет в дом. Мое недавнее случайное знакомство с одним молодым человеком всколыхнуло память в аналогии именно с этой не улетевшей уткой, как нельзя точно распределив роли по уже написанному сценарию. Отводилась ли мне роль лисы, на которую я скорее всего не согласна была, но и на роль охотника я не годилась, где существовал уже другой персонаж, а вот с селезнем вполне справился Олег. Это был красавец еврей лет пятидесяти, попавший в какую-то производственную аварию, и теперь каждый день расхаживал свои поврежденные увечьем ноги вначале с костылями, а потом просто медленным, самостоятельным передвижением по лесистой просеке на окраине города. Надо сказать, что это была вовсе не просека, а засыпанное озеро, которое уходило к заросшей лахте Финского залива, и может быть то самое, где осталась Серая шейка, проводившая свою родную стаю в далекий путь. Застраивать его муниципальные власти не решались, с подводными течениями не шутят, но окультурили его, разместили газоны и скамейки, сделав его местом отдыха для жителей близлежащих новостроек. Как всегда любопытная, я сама подошла к нему с расспросами, как да что, и было видно, что и он не против поговорить, люди же, что тут кочевряжиться. Ему даже рассмотреть меня было не поднять голову, так и ходили из конца в конец, постепенно втягиваясь в непринужденную беседу. Я была старше него, и по кругозору он мне уступал во многом, и в какой-то момент я просто снисходительно поддакивала вместо того, чтобы спорить, либо брала на себя роль учительницы, разъясняющей неутомимо непреложные истины своему переросшему ученику. Говорил он все больше об Израиле, где ему довелось побывать и поработать. Он загорался, оживал, видно было, что эта страна у него оставила незабываемые впечатления, да мельчайших подробностей описывал быт, восхищался людьми и был уверен, что его место там, с ними, постоянно сожалея, что не остался тогда, а сейчас не может уехать. Это было еще не смирившееся мятежное существо, в отличие от меня, которое критиковало правительство, ненавидело свое тупое заворовавшееся начальство на работе, он возмущался врачами, которые его лечили, проклинал нашу северную погоду и не видел выхода из тупика ни для себя, ни для кого другого в России. - Как ты думаешь, у нас может что-нибудь быть? Конечно, он имел ввиду революцию, которой дышали все разговоры здесь, начиная с мамаш, увешанных сумками и колясками, кончая пенсионным старьем, кряхтевшим по обочинам. Мы-то с ним были в центре их внимания, как пища для обсуждения и осуждения. Вот мол привязалась к больному человеку. Я не хотела его разочаровывать, революция не должна, она уже идет, в нашем проснувшимся сознании, в постоянном сравнении, в постоянном недовольстве, нам надо только научиться требовать и защищать себя, у нас все может быть... Но в этом я не была уверена, и он это понял, и был мне благодарен за то, что ему потом не пришлось бы объяснять, почему у нас с ним ничего не может быть. Он быстро поправлялся, выпрямляясь у меня на глазах, словно ощутил у себя за спиной крылья, получил заряд уверенности и цель, что делать дальше, а я уже разучивала роль белого платочка, которым взмахну ему на прощание. Счастливого пути, Серая шейка.

Утренний дождь.

Утренний, уныл и тощ,
Разбудил меня весенний дождь,
Каплями в окно дробил,
Он скучал наверно без любви.

Геном страха.

Еще в утробе, не родился,
Еще не понял, что к чему,
Но тень угрозы, мера риска
В его генетике прочтут.

Зачатый в кризисах и страхе,
Врожденный спрячет он испуг,
Но с любопытством мелкой птахи
Кормиться предпочтет не с рук.

В благотворительность не верит
Но поплюет через плечо,
Когда в бою одним из первых
Называться трусом предпочтет.

Скрываясь в лести от нападок
Заляжет где-нибудь на дно,
Геройств случайные награды
В речах спасительных найдет.