Стихи о поэзии

Глоток истины.

Я бежал, как табун гнедых
На закат воспаленных дюн,
Чтоб найти хоть глоток воды
Для моих иссушенных дум,

Я искал среди звезд изгиб
Очертаний твоих одежд,
Я просил хоть глоток любви
Чтобы чувств погасить мятеж,

С пустотой сочетались дни,
Уходили мечты в песок,
Когда вдруг из глубин земли
Вдохновенный забил поток,

Я в поклоне припал к нему,
Окрыленный рожденьем строк,
Чтобы истину славить одну,
Это был свободы глоток


Чтобы гласным вылиться из струн.

Я творю,- задумался поэт,
Сознаю ли все свои уловки,
В трансгрессивном опыте проблем
Результаты только тренировки,

Сам себя могу ли изучить,
Вчитываясь в смысл предложений,
Находить в новаторстве ключи
Ранних импульсивных искажений,

Своего предшественника гнуть,
Обходить соперника и время,
Принимать подстегиваний кнут
И влиять на образ поколений,

Не последний раз пересмотрю
И по пунктам разложу науку,
Чтобы гласным вылиться из струн,
И согласным влиться перестуком,

Там, за метафизикой границ
Мир застрял субъектом одиноким,
Предикатным символом страниц
И невыразимостью истоков,

Заряжу бессмыслицей игру,
Значимостью сложного контекста,
И глубинным сходством перетру
Скептиков нетвердую поверхность.


Ты мне сказал тогда, пиши.

Ты мне сказал тогда, пиши,
И дал напутствие поэту,
Как будто ты давно решил
Оставить чувства без ответа,

Как будто ты искал слова,
А находил одни призывы,
Как будто рано открывать
Еще неясные порывы.

И я поверила, стихам,
Им отдавалось предпочтенье,
Но без тебя пустым был храм,
И не являлось вдохновенье.

Поэт не может не любить,
Горячей рифмой ощущая
Бессмысленность сердечных битв,
Но трусам бегства не прощая.


Клуб нерусских литераторов

Клуб нерусских литераторов,
Это что-то из фантастики,
Обывателей порадовать
Демократией участий,

Воспевать Чукотки крайности,
Диких чумов узкоглазость,
Глухомань восточной дальности,
Или гордую кавказость.

Или вывеской с иконами
Собирать деревни разные,
И сражаться с непокорными,
Пугачевыми и Разиными,

Соберемся, литераторы,
Всех субъектов недоразвитых,
Маргиналов инкубаторы,
И действительно докажем,

Что статистикой неправильной
Лишены мы полноценности,
Обоснованность неравенства
Порождается из центрости.

Соберемся, посчитаемся,
Отдаленностью униженные,
И поймем, что в этом статусе
Только нам таким и выжить.


Современность

Да, конечно,современность,
Власть, реформы, нищета,
Отрезвляет курс обменный
На кредиты и счета,

Я себе не представляю
Этот бодрый ноу хау,
Либеральную халяву
Трансформировать стихами,

Это как в большую яму
Из налогов и процентов,
С этой стороны - охрана,
А с другой без прецедентов,

Все гребут, кто сколько может
Под любым таким предлогом,
Современные вельможи
На финансовых потоках.

Страты новых философий
Политического бреда
С категориями "совесть"
Не понятны для поэта.



Беслан, Беслан и Евтушенко

Беслан, Беслан и Евтушенко,
Сентиментальностью изжит.
Пером былого совершенства
Взывает к совести режим,

Как мог тогда ты устраниться,
А за тобой ушли и те,
Кто прятал гневные страницы
В своем заброшенном столе,

Кому лились твои рулады,
Когда в агонии страна
Кровоточила новой раной,
Один поруганый Беслан,

Все разбежались, словно крысы,
Россию вспомнили теперь,
Дешевый твой патриотизм
Не воскресит тебе детей.


Лечить и временем и жадностью.

К стихам не липнет пересортица,
Всегда есть место откровению,
Как место подвигу находится,
К чему-то как к обыкновенному,

И будто был рожден для этого,
Играть словами и размерами,
Без удовольствия заметного,
Но с восхищением проверенным.

Копить, не жалуя усталостью,
Оттенки редкостных значений,
Готовым с легкостью расстаться
С преодоленным впечатлением,

Лечить терпением и жадностью
Трудом взрощенный эгоизм,
В стихах бы время отражалось,
А в рифмах зарождалась жизнь.


Как трудно быть поэтом.

Привет, привет, о цензор мой жестокий!
Пришел отсечь страниц ненужный груз,
Унять крамолу неусыпным оком,
Но похвалить рожденье новых муз.

Открыть души утраченные грани,
И тайники ненайденных наград,
Просеять пыль беспомощных исканий,
Убрать лихих банальностей парад.

Пришел сказать, как трудно быть поэтом,
И совмещать обыденность и взлет,
Кровоточить печалью незаметной
Среди ужесточений и невзгод.

Пришел к огню, согреться и подумать,
В тщете своих претензий разуметь,
Не всем всегда услужлива фортуна,
Не всем всегда по вкусу эта медь.


Секстина.

Игрою мне понравилась секстина,
А ну-ка, дай, попробую и я,
Произведу на свет свое дитя,
Стихам ведь тоже требуется стимул,
И, смысловые кружева плетя,
Немедленно взялась за дело я.

Тем более, был повод у меня,
Казалась недоступною секстина,
Из смыслов несуразности плетя,
Она была похожя на дитя,
Но выбрала однако же меня,
В расчете на эффектный стимул.

На стимулы всегда найдется стимул,
Попробовав, почувствовала я,
Стихов сложение искусно разделя,
Что не такое уж она наивное дитя,
Чем и понравилась вначале мне секстина,
Рифмованные кружева плетя.

Теперь вот повзрослевшее дитя,
Эффектности использованный стимул,
Определило в сущности секстину,
Тем более, что пробовала я,
Осмысленности кружева плетя,
И сложности искусно отделя.

Игрою заинтриговавшая меня,
И превратив нечаянно в дитя,
Венок похвал с усердием сплетя,
Вручила мне его лукавая секстина,
Теперь осуществить любое дело я
Смогу без указания на стимул.

Подумаешь, какая-то секстина,
Проблем и без нее хватает у меня,
Теперь и вовсе не уверена, что я,
Из рифм свое сознание сплетя,
Найду в себе неповторимый стимул,
Стихами восторгаться, как дитя.


Золотая строфа.

"Золотая строфа" - это конкурс поэзии,
Это крик одиночества, в рифме излит,
Это страсти излом, это грубый и трезвый,
Всей историей выстрадан, вещий язык.

Ни к чему украшать мне его позолотой,
Выбирать и отсеивать пробой на вкус,
Из чего-то такого не тленного соткан,
Но с металлом сравнить я его не берусь.


А находить особенность в обычном.

Поэзия считается искусством,
А реализм, первое, что в ней,
Напоминает обаяньем грустным
О суете неповторимых дней.

Душевностью на миг приподнимая,
Благих высот не обещает нам,
Стремясь неудержимо к пониманию,
Но опасаясь скептиков ума.

Пытаясь воссоздать мгновенья
Поэт теряет знание причин,
В каких надолго утвердилось время
Бесчисленностью масок и личин.

Безудержный поток ассоциаций,
В спонтанности рождаясь хаотично,
Лелеет не способность удивляться,
А находить особенность в обычном.


Становление.

Для меня поэзия - мысль,
А не членский билет в Союзе,
Для почетного компромисса
Превратиться себе в обузу,

Я прислуживать не желаю,
И пишу без заказов свыше,
Не рассчитываю на жалость,
Так как знаю, что я не лишний,

Но стихами моими не будут
Украшать вестибюль подземки,
Я в забое застряну рудном,
Я сорвусь подстреляным с ветки,

И таким же, как все, обманутым,
Буду числиться, как поэт,
Не заботясь о вечной памяти,
Становиться мне или нет.


Владык откормленная свита.

Поэты - психи, это точно,
Сейчас, когда им интернет,
В стихах не очень-то разборчив,
Дает во всем зеленый свет,

Они кучкуются в богемы,
Уставших гениев приют,
И с философией гаремной
С фанаток денег не берут.

Они таким широким жестом
Им позволяют целовать,
Сказала бы, святое место,
Чтобы отхожим не назвать.

Крышуют группу для поддержки
Давно не стиранных штанов,
И утюгом ученой плешки
Доят финансовых коров.

Мы - цвет отечества. элита,
Ее подвижнеческий дух,
Владык откормленная свита,
И прокуроры мертвых душ.

Для нас - народные любимцы,
Борцы, глашатаи свобод,
Официальной оппозиции
Отрепетированный ход.

Душевной маской прикрываясь,
Вещая царство вечных смут,
Из исторических развалин
Встает величественно шут.


Вам, лицедеи.

Вам, лицедеи, но мне б не хотелось
Грубо друзей дорогих называть,
Трогать давно надоевшую тему,
Тратить последнее чувство на вас.

Классикой злобной, помнится, гнали
Всякий, не ваших стандартов талант,
Тешась картиной знакомых страданий,
Маску надев безутешных утрат.

Смерть и потеху привыкшие путать,
Славить, чужой забавляясь бедой,
Дружески так посоветовать будто,
В рясе скрывая кровавый подбой.

Лучших сношений не знает природа,
Способов нет восходящим на трон,
Лестью в объятьях душить благородно,
Не нарушая ни правил, ни норм.


Бедная Муза.

Осенним таким вечерком неуютным
В дверь постучали несмело как будто,
Вижу, стоит, обтекая конфузно,
Кто бы вы думали, бедная муза!

Я тут страдал, не стихи, а пельмени,
Делал, лепил из дорог и сомнений,
С музой расставили все многоточия,
Повечерили, но спать-то не хочется.

Дождь барабанит затравленной лапой,
Муза согрелась в домашнем халате,
Ну и поехало, музыка, танцы,
Я до утра предложил ей остаться.


Мир, который никому не нужен.

Есть таланты мрачные, как скалы,
Неприступной мощью нависают,
Не горят, а тлеют в полнакала,
Словно вызов суете бросают.

Есть таланты гордые, как пальмы,
Есть скромней и тише незабудки,
В ссылке неизвестности опальной,
На краю у пограничной будки,

Есть, которых даже не заметишь,
А когда случайно обнаружишь,
Удивишься, как глубок и светел
Мир, который никому не нужен.


Кто они, голодные в лохмотьях.

Для чего же созданы поэты,
Прославлять метаморфозный мир,
Любоваться красотой планеты
И ценить осознанности миг?

Говорить друзьям о парадоксах,
Взлетах страсти, прихотях любви,
Постигать приоритетность долга
Сердцем непрощающим, больным,

Отводить тщедушных от ошибок,
Восходить на жертвенный костер,
Чтобы прорезалась от страшилок
Человечность, заглушая стон.

Кто они, голодные, в лохмотьях,
Но у стен владык и королей,
Не склонясь, величественно смотрят,
Значимостью гордые своей.


Скажи, что не поэт.

Скажи, что не поэт, скажи сейчас,
Когда с друзьями пребываю в ссоре,
Не измениться, снова не начать,
И некому о помощи кричать,
Добей последним аргументом в споре,

Когда весна застыла в холодах,
Когда страна разграбленная стонет,
Когда народ обманут, как всегда,
И в сердце одиноком пустота,
И старость по пятам за мною ходит,

Добавь к той сверхчувствительности желчь,
Чтоб доконать измотанную душу,
Успеть улики недовольства сжечь,
В зачатке вольнодумие пресечь,
И стать рабом безгласым и послушным.


Кто же ты, неизвестный.

Кто же ты, неизвестный,
Дорогой мой читатель,
Не готовый для лести,
Оказавшийся кстати,

Мрачноватый, ворчливый,
Или просто случайный,
Но умен и начитан
В неприступном молчанье,

Но уставший от боли
Выразительных строчек,
Выходить из подполья
Почему-то не хочешь.

Кто же ты, мой читатель,
Бесконечно резонный,
Снисходительно старый,
Или мудро зеленый,

Все равно благодарна
За контакт виртуальный,
Что остался за кадром,
Прикоснувшийся к тайне.


Затаенная тема.

Есть темы помельче,
Есть темы покруче,
Есть время и вечность,
Есть осень и тучи,
Есть сердце большое
И войн лихолетье,
Космический шепот
И утренний ветер,

Есть счастья осколки
И веры наивность,
Эффект парниковый
И желные ливни,
Есть запах покоса
И спелой малины,
Есть Родины голос,
И есть ностальгия.

И просто бестемье
В отдушине страсти,
Эмоций постельных
Подробные краски,
Есть темы такие,
Что лезвий острее,
Без форы и скидок,
И лезешь на стену,

И тупо грызешь
Непонятность абстракций,
Растрогать до слез
И заставить смеяться,
Но есть лишь одна
Затаенная тема,
Чтоб только талант
Не остался без дела.


Не пишите стихи.

Ты сказал, не пишите стихи, я сказала, не буду,
Я вообще-то давно собиралась, хотела начать
На стезе перемен совершенно иначе, другую
Поспокойнее жизнь, чтобы спать хорошо по ночам.

Ты сказал, не пишите, совсем интересно, не знаю,
Променять, отвернуться от светлых, как утро, берез,
Не увидеть кувшинок желтеющих тихую заводь,
Промолчать грохотанью сдвигающих молнии гроз.

Как же я обойду это море Балтийское мимо,
Не замечу волны засыпающей ласковый шум,
Не пойму бесполезных потуг обреченного мира,
И в ответ на любовь опасений своих не скажу,

Как же мне не проникнуться радостным чувством,
Или скорбь не делить с незнакомым во время пути,
Не спросить, отчего так в России становится грустно,
И простить, захлебнувшись горячей слезой изнутри.


В одном восторженном соитии.

Ты написал, во что-то веря,
Мечтой и щедростью томим,
Ты пережил стихами время,
Чтоб время возвратилось к ним,

И ноткой легкой приукрасив,
Созвучье уложил в струну,
Запел сознательно и страстно.
Надеясь, что тебя поймут,

В одном восторженном соитии
Рвалась мелодия на свет,
Из одиночества укрытий,
Из заторможенности стен,

Отвободительной токатой
Лилась со сцены глубина,
Хотелось жить, хотелось плакать,
Хотелось петь и пить до дна,

И настеж открывая двери,
Сердец подавленность лечить,
Ты пел, а это значит, верил,
И в нас, и в песню и в стихи.


Учусь читать стихи чужие.

Учусь читать стихи чужие,
Чужой бедой, чужим огнем,
Одним желаньем одержимы,
И тайной связаны одной,

Ищу мгновения открытий
И рассудительности зной,
Пророчеств видимые крылья
В незащенности сквозной,

В необратимости обоймы,
В неизлечимости от ран,
Ищу глашатаев свободы,
Законов ощутивших грань.


Он не ученый, не прогматик.

Порассуждать ли о поэзии?
Что в ней хорошего, что - нет,
Как с точки зрения полезного
Ори-ентироваться в ней?

Сплошные символы, как прятки,
Ни аргументов, ни проблем,
Игрой рифмованности гладкой
Бегут от злободневных тем,

Не рассуждают, а доносят
До слуха благодарный звук,
И гаммой редких отголосий
В миры далекие зовут.

Но пусть по-своему невнятен
Нам поэтический язык,
Он изоморфностью понятий
Так выразителен и зрим,

Он не ученый, ни прагматик,
О смысле незачем гадать,
В любой полезности упрямой
Есть бесполезное всегда.


Ходят боги между вами.

Ходят боги между вами,
А вам, сирым, невдомек,
Не отклеить от дивана
Залежалый толстый бок.

Кто они, неинтересно,
Ну и пусть себе живут,
Не останутся без места,
Пригодятся где-нибудь.

Няньки, дворники, курьеры,
Кочегары, сторожа,
Для такой пустой карьеры
Их не стоило рожать.

Деньги тратить на лекарства,
В школу за руку водить,
Чтоб отходами от барства
В них поэтов заморить.

Психологию прислуги
Закодировать в мозги,
Чтобы выродились судьи,
Чтоб ответить не смогли.


Критик

Каким бы избалованным ты не был,
Как не был бы высок томимый дух,
Не чужд ты излияниям хвалебным,
На лесть имея абсолютных слух.

Но я приду к тебе не как поклонник,
Не как учитель, и совсем не врач,
Приду, чтоб отделить стихов феномен
От прозы гениальных неудач,

На той же высоте постигну синтез
Твоих многоступенчатых глубин,
На физиогномическом единстве
Сгущу слои и смыслы середин.

С экзистенциональным интересом
Открою твой и синтаксис, и стиль,
В мгновенной интуиции процесса
Услышу рассуждения стихий,

Пространством поэтическим умножусь,
Чтоб ощутить над пропастью полет,
Эпифания истинных художеств,
Всего лишь откровенности поток.


Поэт в России - не поэт.

Поэт в России - не поэт,
Каким его представить можно,
Ни меч, ни памятник, ни герб,
А созерцатель осторожный,

Немного плачущей души,
В своё уединенье бегство,
Одними нервами прошит,
Одно истерзанное сердце.


Ничего никому не рассказывай.

Ничего никому не рассказывай,
Или, нет, говори, говори,
Приоткроется что-то для каждого,
Неудачи и взлеты твои,

Растопи огневой откровенностью
Одиночество стынущих глаз,
Оживи неожиданной смелостью
Укрощенную временем страсть,

Подтолкни необдуманным откликом
Растерявших усталый талант,
Возврати, что невзгодами отнято,
Обнови не сожженных до тла,

Уподобься услужливым сплетникам,
Оценившим воздействие слов,
Говори и надейся, ответится,
Чтобы выплеснуть что-то своё.


Открыл мне истину мудрец.

Открыл мне истину мудрец,
Застроченную в слове,
И бог избавил наконец
От этих всех любовей,

Как докучали мне они,
То встречи, то разлуки,
Выходит, можно заменить
На что-то сердца стуки,

На что-то более всегда,
И никогда - на менее,
На суд истории взята
Потребность в откровении.

От чувств свободные уста,
Мозги от чувств свободные,
Над непорочностью листа
Застигнутые родами,

Плачу за каждую строку
И нежностью, и строгостью,
Над непонятностью острю,
Смеюсь над недотрогостью,

И только как-нибудь потом
Я вспомню с сожалением,
Что не оставила мостов
В пылу самосожжения.


Муза плачет.

Шел мимо тут один и сказанул,
Мол, Муза плачет от бестемья,
А вы тут сочиняете муру,
Стихами называя без стесненья.

Все о себе, как вестниками зла,
Ну почему же, праздники и даты,
Сезоны с чувствами связать,
Устроить с памятью дебаты.

Вот космос, например, пиши,
Политику задень не слишком грубо,
Но главное, все образы души,
И посвященья к юбилеям груды.

Млей от берез, от трав и облаков,
А ночи, волшебство рассветов,
Заполни неизбывною строкой
Ушедших похоронные портреты.

А жизнь, она всегда пестра,
Вот даже роза красная в стакане,
Не так благоуханна, как остра,
Чтобы от тем отделаться стихами.


Мечта.

Тот твой герой, он любит наши басни,
Но больше любит сочинять свои,
Экзотикой восточной разукрасив,
Моралью русской все-таки снабдив,

Хитер, прикинувшись невеждой,
Грамматику на юмор обратил,
Не понял он трагедии падежной,
Склонений боль за землю не постиг.

Я не о том, когда стихи читал ты,
Смеяться перестали все,
Как будто в поведенье стадном
Блеснул рассудка запоздалый свет.

И кто-то понял, есть она, Россия,
В стихал и баснях, в песнях, в языке,
Когда наощупь с чем-нибудь сравнима,
Когда она висит на волоске,

Тогда из тьмы народного сознанья,
Монгольских скул и азиатских глаз
Встают богатыри образованья,
В одну страну объединяя нас.

Я не о том, когда стихи читал ты,
Усы наклеив и надев очки,
Чуть слышно леденели капли
В глазах несостоявшейся мечты.


Ты служишь женщине, поэт.
Ты служишь женщине, поэт,
Всего лишь красоте,
Источнику твоих побед,
Наград твоей строке,

Но ты немного отойди
От этих губ и глаз,
И пережди тот едкий дым
Сожженного до тла,

Представь себя ещё без рук,
Как можешь ощутить
Ты эту страстную игру,
Найти в сраженье щит,

Но мрак и немощь подведут
Лишь к мудрости тебя,
И вложат истину одну
В невидящий твой взгляд,

Свободный ум и враг цепей,
В пустыне твой причал,
Кого захочешь ты воспеть,
Где некому кричать,

Что назовёшь ты счастьем там,
Глоток воды и тень,
И волю жить, а не страдать
У неприступных стен.

***
Твой дом переполнен сегодня гостями,
Где каждый почти знаменит,
Не шаркай, они не общаются с нами,
А просто наносят визит,

Ступени шагов твоих смыслом не будят,
Рулоны стихов оседают в пыли,
Спускается отзвуком тьма ни откуда,
А ты ее не торопи.