Политические стихи 1

В одном флаконе.

Очень я сомневаюсь в народном фронте,
Метафорой безобидной его не назовешь,
Получается, как шампунь в одном флаконе,
Только сначала go to, а потом wash.

Если кто-то там надумает отчитаться,
Всё ли восстановлено в империи зла,
Верхние и нижние наличествуют страты,
К полиции придраться скоро будет нельзя.

Богатеньким хорошо, они богатенькие,
Они уже повоевали за общественное добро,
А те, кто остался на пенсии или зарплате,
Тем предлагается идти в народный фронт.

Будут они на заседаниях обсуждать идеи,
Делиться будут своими бедами с властью,
Когда это было видано, что бы плебеи
Были заинтересованы в эффективном рабстве.

Зачем прикидываться, будто не знают они,
Купающиеся в роскоши, о жизни скромной,
Что такое состояние народа не планировали,
Понадеялись на права и либеральные законы.

Народному фронту не с властью балакать,
За круглым столом и баловаться чаем,
Народному фронту надо идти на баррикады,
И требовать себе заслуженного счастья.

Все это власть сегодня понимает прекрасно,
Что даже полицией защититься не успеет,
Когда единым фронтом эти народные массы
Восстанут, потому что кончится их терпение.


На плюсы все исправил минусы.

Нельзя сказать, что не продвинулся,
Окреп, размяк и даже с юмором,
На плюсы все исправил минусы,
И где-то мог сойти за мудрого,

Так подкупающе ответственный,
Так понимающе конфликтный,
Как после кризиса последствия,
Как передержанный напиток.

Да, отстаем неконкурентностью,
Бюджет являлся дефицитным,
Смогли с настойчивостью редкой
Не сбавить скорости в развитии,

Замолвил слово о рабочих,
На их горбу Россия держится,
И о крестьянах между прочим,
Кормильцах праздного отечества,

Все остальное ждите в будущем,
Построим, сделаем, сумеем,
Жизнь несомненно будет лучше,
Всему свое настанет время.


http://ru-compromat.livejournal.com/344853.html?view=1367061&style=mine#t1367061

Петь на мелодию "Союз нерушимый республик свободных..."

Душевным здоровьем не каждый гордится,
А больше скрывает от взоров людских,
Прослыть опасаясь шекспировским принцем,
С навязчивой яростью недругам мстить,

В глубоких ложбинах подкорковых мантий
Хранятся от всех голубые мечты,
Бывает, одни прорываются матом,
Другие от бесов стремятся уйти.

Видения льнут к покровам бесогона,
То ногу подставят, займутся костром,
Таинственен их неразборчивый говор,
Хотят расшатать неустойчивый трон,

Величье, оно по плечу Мономаху,
А выскочек душит тяжелым венцом,
Мотор, и кино завершается страхом,
В России царей расстреляли давно.

Ректор не мог пропустить обвинение.

Блогер известный и ректор Кузьминов
Вдруг проявили к полемике склонность,
Оба с такой озабоченной миной
Критиковали коррупционность.

Я и Навальный, сказал всем Кузьминов,
Только в подходах расходимся разных,
Есть интересы представленных минов,
А с ними тягаться нам очень опасно.

Кроме того, процедура закупок
Цены вообще обсуждать не желает,
Впрочем, какие тут могут быть шутки,
Если давлеют картеля скрижали.

А ведь могли бы и снизить налоги,
Если сводилось бы все к результату,
Может со мной согласился бы блогер,
Работать впустую зачем аппарату.

Кроме того, полномочия конкурса
Лихо везде контролирует Фас,
Будто в цене не оценка вопроса,
А уровень тех, кто заказчик у нас.

Слово теперь изрекает Навальный,
Зрит, как обычно, именно в корень,
Весь ваш закон лишь на вид идеальный,
В сути же с полным откатным набором.

Вы не хотите, и в этом все дело,
Мятым конвертам захлопнуть ловушку
Принципы ищете где-то отдельно,
С вас бы начать, это было бы лучше,

Что вы твердите, Медведев не в курсе,
Он больше всех эту власть понимает,
Все интересы содержит коррупция,
Жаль только спорит сегодня не с нами.

Мой вам совет, мониторинг и качество,
Здравость, открытость, либбизм хорошего,
Вы же юлите на грани чудачества,
С видом мошенника, но осторожного.

Ректор не мог пропустить обвинениия,
Тут же потребовал их доказательства,
Он-то летал вне презумпции времени
Или с селекций рвал окончательно.

Слово теперь предоставили зрителям,
Типа студентам и аспирантам,
И от кого-то досталось строителям,
Нет на них судей и взора гаранта.

Блогер нашелся, давайте не путать,
Есть уникальность, но есть конкуренция,
Есть президент, но решает все Путин,
Как обойтись без таких преференций.


Японцев заживо сносило.

Не так давно была Цусима,
И Хиросима с Нагасаки,
И снова в бой вступает сила
На роль играющих на страхе,

Когда подобно фронту армий
Японцев заживо сносило
Громадой яростной цунами
В реактор жерла Фукусимы.

Взрывая памятью столетье,
Змеилось облако пожара,
На миллизиверте от смерти
Нам новый ужас обещало.


Мухи и котлеты.

Жрать охота, денег нету,
Не срубить ли мне котлету,
Яндекс в этом мне поможет,
Новость жаркую доложит,
Поищу по засусекам,
Кто там борется с абреком,
Фукусима все дымит,
Барак Ливию бомбит,
И как будто на затравку,
Наш посол ушел в отставку,

Вот ведь как, народ бушует,
На морях адепт жирует,
Йод в Приморье в дефиците,
Говорите, говорите,
Это я о нашем ТиВи,
Ищут деньги и мотивы,
Мне доступней интернет
Все по части тех котлет
Раз уж все пошло на свалку,
Мне положена прибавка.

Но пока там суд да дело,
Муха в гости прилетела,
А за ней и весь ЖЖ,
Пожужжать же надо же.
Я конечно не в обиде,
Чтобы смыслить в аппетите,
Только с мухами котлеты,
Есть на то свои приметы,
Значит падалью несет,
Вот такой у нас народ.

И пока котлеты стыли,
Вспомнил я слова простые,
Что получше всех примет,
Мух отдельно от котлет
Подавать, они поскольку
Не знакомы с мухобойкой,
Неразборчивы в приметах,
И сойдут всем за котлеты.
Я же сяду и поем,
После этих вот поэм.


Может просто спросить у Путина.

Интеллигенция и Ходорковский - не близнецы и не братья,
И суды еще не последняя инстанция справедливости,
И тем более судьями не могут быть пацаны из "Фратрии"
Из одного только чувства некоторой брезгливости.

Померещилась вдруг кому-то свобода на Манежной, или
Недополучили очередную дозу наркотика славославия,
Чтобы выплеснуть на площадь нерезиновые извилины,
Чтобы вспыхнуло опять никогда не затухающее зарево.

Ничего не зная о горцах, о жестокости их, о мстительности,
Лезем к ним с этой вечной ментовской продажностью,
Выторговываем для них авторитет нечувствительности,
Для себя оставляем призвание борцов со стажем.

Кто ж себя назовет виноватым и собою судимым будет,
Чтоб вот так не обламываться постоянно и всякий раз,
Может быть просто спросить у того же самого Путина,
Для чего он ему так нужен, этот самый Кавказ.


Мне действительно жаль.

Что-то я подустал петь про блядство и секс,
Развращать чужих жен и приличных невест,
А не спеть ли мне песню про Химкинский лес,
Смог же Юра Шевчук в ту политику влезть,

Мой театр пустой, но свободен как есть ,
Мне Боне не оказывал высшую честь,
Даже Путин и тот поскупился на лесть,
Потому что не пел я про Химкинский лес.

Все меняется, друг, мне действительно жаль,
Что пройдет через лес в Петербург магистраль,
И задушит петлей этот длинный объезд,
И погибнет действительно Химкинский лес.


Я желаю тебе, Москва.

Той безликой, безвольной Москве
Я желаю еще лет на двадцать,
Чтоб Лужков, несменяемый мэр
У руля продолжал оставаться.

Оттеснив в подворотни народ,
Разъезжал бы в своих лимузинах,
Вертикали надменный эскорт
Насаждался бы грубо и зримо.

Чтобы каждый бездомный москвич
Ликовал от величия власти,
Чтоб на уровне кода постичь
Мог себя неустроенной частью.

Чтоб кому-то оваций леса
Над страной, что орлиные перья,
Утверждали бы право решать
За других, за эпоху, за время.

Не такой ты должна быть, Москва,
Этих жутких историй столица,
Не батуринских строек оскал,
Не надежда безлюдных провинций,

Не притихшая тайная спесь,
И в деньгах укрощенная гордость,
А рекой триумфальных торжеств.
И трибуной свободы народной.


Поговори с народом, Президент.

Поговори с народом, Президент,
Сограждан пригласи на саммит
Тех, кто молчит и не бросает знамя,
Тех, кто рожает для тебя детей.

Кто не сбежал, как крысы с корабля,
А тихо у дворцов твоих спивался,
И обрастал лохмотьями раба
И ненавистью к правящему классу,

Кто, взяв булыжник, не к тебе пошел,
Наслушавшись речей твоих публичных,
А в заводи у стен твоих кирпичных,
Топить национальный свой позор.

Спроси у них, ведь ты же не спросил,
Готовый совещаться с кем угодно,
Но только не с народом тех Россий,
Кто согласился на твою свободу.


Суд Юпитера.

Чтобы вот так по всем каналам,
Вернуть чиновника на место,
И осадить, чтоб понимал он,
Кто из какого сделан теста,

То, что позволено Юпитеру,
Быкам позволено не знать,
А приговор суровый, видимо,
Казнить, помиловать нельзя

Того, кто репликой ответной
Добавил что-то сгоряча,
Посмел различий не заметить
Не попытался промолчать,

На что надеялся, рассчитывал,
Солдат, не знающий устав,
Как обвиняемый в защите
На суд Юпитера предстал.


На поле брани Конституций.

Стоят столбы, веревки в мыле,
Сосновый пахнущий настил,
И строй железных конвоиров
Из замахнувшихся дубин,

Сквозь них отсеет и пропустит,
Не дрогнет властная рука,
На поле брани Конституций,
Где кровью каждая строка,

Где триумфальные знамена
Затопчут толпы воронья,
Но всех запомнит поименно
Лишь тридцать первая статья.

И молчаливым обелиском
В столичный впишется гранит,
Здесь был, и далее по списку,
Повешен, ранен и избит.


http://www.fond-rokada.ru/literari/shevchuk/captain_m.htm
Капитан Марковец

Я не знал живого Марковца
Я его увидел только мертвым,
Возле президентского дворца
Градом пуль на мраморе растертым,

Я снимал на видео фасады,
Той войны обугленной лицо,
Где такие отольют награды,
Вспомнят ли безмолвных храбрецов.

Под крестом кровавым медсанбата
Из-под пепла вечного огня,
Памятью могил о всех солдатах
Мне одна вещица отдана.

Звездочки с погибшего снимая,
Будто небо с омертвевших глаз,
Мне боец их протянул кивая:
Вот возьмите, это Вам от нас,

И теперь они на книжной полке,
Эти звезды до сих пор горят,
Капитана Марковца осколки,
Будто всех истерзанных ребят.

Не забуду эту грязь-дорогу
К смерти, в унавоженной глуши,
У него две дочери, но к богу
Он уйти отчаянно решил.

Ту войну нам этой не исправить,
Пусть всех перебили, что потом?
Затянуть незаживающие раны,
И остаться вечно с Марковцом.


Страна живет не по законам.

Страна живет не по законам,
Страна законы нарушает,
А с виду кажется, легко нам,
И будто прихоть или шалость.

Страну в наручниках уводят
Куда-то там на поселение,
А ей бы вырваться свободной,
И успокоиться в волнении.

Она еще кому-то машет,
И что-то пишет в остеклении,
И где она, не будет спрашивать
О ней другое поколение.


Стихи В.В.Маяковского.

Граждане!
Сегодня рушится тысячелетнее "прежде",
Сегодня пересматривается миров основа.
Сегодня
до последней пуговицы в одежде
Жизнь переделаем снова.
Горе двуглавому!
Пенится пенье.
Пьянит толпу.
Площади плещут.
На крохотном форде
мчим,
обгоняя погони пуль.
Что будет?
Их ли из окон выломим,
или на нарах
ждать,
чтоб снова Россию
могилами
выгорбил монарх?
Смерть друглавому!
каторгам в двери
ломись,
когтями ржавые выев.
Пучками черных орлиных
перьев
подбитые падают городовые.

Из стихотворения "Революция", 1917 год.


Битва жизни.


Вот не может быть, чтобы товарищ Маяковский ничего не сказал бы по поводу вчерашней битвы на Триумфальной.

Скажите Москве -
пускай удержится,
Не надо!
Пусть не трясется!
Через секунду
встречу я
нимб самодержца, -
возьму и убью солнце!
Видите!
Флаги по небу полощет.
Вот он!
Жирен и рыж,
Красным копытом грохнув о площадь,
въезжает по трупам крыш.
Тебе,
орущему:
"Разрушу,
разрушу!"
вырезавшему ночь из окровавленных карнизов,
Я -
сохранивший бесстрашную душу,
бросаю вызов!

Единство.

На нашем знамени единство
Сменило шаткий коммунизм,
Идеологию правдиста
Менталитетностью харизмы.

Недостижимость совершенства -
На позитив инструментальный,
От подавляющего жеста
К монументальной вертикали.

Как мы устали от шаблонов,
Величья тягостных побед,
На перевертышей везло нам,
А проиграли на себе.


***

Есть объединяющее чувство
Классовым различиям в обход,
Мы толпу на вытяжке Прокруста
Превращаем вежливо в народ

И даем ему одно дыханье
По команде высказаться "За",
Или невникающе охаять,
Глядя изучающе в глаза.

Этот упреждающий феномен,
Делать всех едиными в одном,
Протестуя стадностью неволе,
Психотропной называется войной.

Это то единство опасенья,
Коллективным страхом заразя,
Истребляет позитив сомненья,
Настоящим истреблением грозя.

Это то единство заключенных
В форму ритуалов и молитв,
Слабостью ведущего сплоченных
Для каких-то непонятных битв.

Если вдруг неопытное рвенье
Раздробят реальностью могил,
То надолго остановит время
Футуризм мрачных заправил.


Неужто мы не разберемся.

Мы вам доверили, отдали,
Ресурсы, собственность, свободу,
Мы отказались от восстаний,
Не сомневаясь ни на йоту,

Что будет лучше, вы - умнее,
Вы все продумали, решили,
Но в жертву собственным идеям
Вы приносили наши жизни.

Страна похожа на больницу,
Где умирающего, кроме
Смертельной ампулы цинизма,
Другим путем не успокоить.

А изменить всегда могли бы,
Казна давно уже пуста,
Умерить финансистам прибыль,
Огонь направить на себя,

Неужто мы не разберемся,
Чтоб жертву ту не оценить,
И поубавить чью-то роскошь,
Во имя собственной страны.


Гимн России. В обработке.

Россия - великая наша держава,
Россия - любимая наша страна,
Твоих достижений разносится слава,
Права и законы на все времена!

Припев:

Славься, Отечество
наше народное,
Наша мечта
золотая из снов,
Знамя надежды
и братство свободное,
Вечная мудрость
и вера отцов.


Война на Гаити.

А ты попробуй, возрази,
Как Уго Чавес,
Карибский корчится залив,
Кричит отчаяньем,

А ты попробуй, докажи,
Что там не плиты,
Что нет особенной нужды
Взрывать политику,

А ты попробуй, объясни,
Где миротворцы,
А где гримасами войны
Земля трясется.


А где они, твои галеры.

Как два физических лица,
Как исполнитель и заказчик,
На поле чистого листа
Оставят подписей образчик,

Так Конституция страны
Вменится тем же договором,
Судьбой заверенных страниц
Меж государством и народом.

За текстом упрощенных глав
И смыслом скромных обязательств,
Стоит незащищенность прав
От всевозможных посягательств.

Благие помыслы как будто,
Рекомендательность статей,
От неминуемого бунта
Не оградит таких властей.

Что нам оставили, мятеж,
Протест и марши несогласных,
Где суд и наказанье где
В невыполнимости причастных,

За каждый пункт того Закона
Ответить: должен, но не смог,
И, сняв двуглавую корону,
Для пули подвести висок.

И есть в истории примеры,
И самодержцы, и отцы,
Честь понимая выше веры,
Сводили с временем концы.

Другой народ, другие люди,
Другие цели, и вопрос,
Кто виноват, уже не судит,
Не напрягает бедный мозг.

Где философия партнерства,
И обязательства сторон
Не больше ценности наперстка
Для обладателей корон,

Играют в игры деловые,
И в политический монтаж,
И потирают руки в мыле,
Что все прошло на этот раз,

А где они, твои галеры,
И труд, и пот, мой президент,
И почему должны мы верить
В успешный этот прецедент.


Чем жрать и лопаться от жира.

Не раз, не два, не знаю, сколько,
Твердили нам про это Сколково,
Еще все помним мы Петра,
Он первый говорил про то нам,
Что без своих в стране Ньютонов
Не быть России у руля.

Прошло, как видите, немного,
Мы все еще идем не в ногу,
А то и просто, отстаем,
Когда бы нам иметь проекты,
Мечтательные наши предки
Не упрекнули б нас ни в чем.

И вот теперь есть инкубатор
С инфраструктурой и зарплатой,
И тема вроде бы дана,
Модернизировать Россию,
Начальство снова попросило,
На размышление - ни дня.

Сурков собрал столичный бизнес,
Не посмотрел на нефть и кризис,
Что рядом все-таки Москва,
И мы предложим аутсортинг
Технологичности высокой
И трансформацию ума.

Пусть скептик громко восклицает,
Какой-то Альгемайне Цайтунг,
Что нет научных перспектив,
Чем жрать и лопаться от жира,
В науку все-таки вложили,
А там найдется креатив.


Разговор с профессором о поэзии.

Не согласная с вами, профессор.
Что поэты не в моде теперь,
Что коммерческие интересы
Приказали стихам потерпеть.

Просто им не сработаться сразу,
Не почувствовать прибыли вкус,
Недорос еще, недоразвит
Для политики образ искусств.

Не способный иначе представить
Положение дикой страны,
Не прошедшей и доли страданий,
Выпадавших на долю строки.

Это рана народа и мера,
Достижений его и достоинств,
Это то, во что надо верить,
Проверяя себя на совесть.

Чтоб какой-то потом профессор,
Филологию преподающий,
Для стихов не нашел бы места
Среди плачущих и неимущих.


Тут не ЖЖ вам и не Твиттер.

Открылся форум ежегодный,
И что-то будут обсуждать,
Модернизацию доходов,
Она нам, кажется, нужна.

Еще, конечно, нужен Питер,
И так, чтоб вышел Президент,
Тут не ЖЖ вам и не Твиттер,
Омон, милиция везде.

Теперь мы стали все другими
С правами все у нас окей,
Коррупции не тянут гири,
Но вспомнить надо и о ней.

Вот в ВТО бы нам внедриться,
Нам аутсайдерство не в прок,
Пошли бы ваши инвестиций
Для размножения Европ.

Давно на вещи смотрим трезво,
И членство наше впереди,
В единстве наших интересов
Мы вас сумеем убедить.

Учить Россию бесполезно,
Но мы на правильном пути,
Экономических диверсий
Даешь модели воплотить.


И скрипят полюса искореженной временем осью.

Существует планета Земля, эры эхом относит,
Угасают вулканы, вершины круглеют слегка,
И скрипят полюса искореженной временем осью,
И мелеют моря, обнажая свои берега.

Где-то там у воды копошатся несчастные люди,
Обессилив кричать, и хорошего больше не ждут,
Убежденные в том, что хорошего больше не будет,
Не раскроется больше у них за спиной парашют.

Сведены до бессмыслицы наши благие попытки
Водрузить на земле благоденствия реки и мир,
Неустанным пророкам в конец суеверной политики
Объяснений тому, что случилось, теперь не найти.

Есть кусочек земли истощенной и насухо выжатой,
Есть от солнца и снега истлевший дощатый настил,
Никому не должны, но теперь мы обязаны выжить,
Чтобы тот, кто вернется сюда, нас простил.


Похмелье.

Мы тут меняться собрались,
Сначала в макро, потом в нано,
Такой полярный модернизм,
Плюс социальная программа.

Никто не спорит, хорошо
Нарисоваться в перспективе,
Чтобы до всех скорей дошло,
Откуда выплывет погибель.

Вначале будто в стороне
В нас вызревал капитализм,
Никто не думал о стране,
И как ей среди прочих выжить,

И как мы смотримся у них,
В разнос пустившие Россию,
Не чтить привыкшие, винить,
Мы водкой ненависть гасили.

Теперь как будто отошло
В нас беспробудное похмелье,
Но в промежутке новый шок,
Науку в пьянке проглядели!


Всемирный строится Гулаг.

У них есть все, и нефть, и души
В глухих солдатских камуфляжах,
С идеологией протухшей
Идет раздел земли продажной,

Такое рейдерство в законе
И с обоснованностью прав,
Несут другим народам горе,
Свой в государстве обобрав.

Свой обрекли на вымирание,
Лишив элементарных благ,
Но с демонстрацией внимания
Всемирный строится Гулаг.

Война нужна для игр страхов,
Для слез над гробом сыновей,
Чтоб силу чувствовали злата
В покорной нищете своей.


Демократия.

Демократия - это не выбор
Голосов с отдаленных галерок,
Демократия - это выход
Из ответственности хваленой,

Это жестче, чем диктатура,
И больнее, чем наказание,
Это надо еще подумать,
И готовиться к ней заранее.

Не услуга, не суд, не помощь,
Одобрение или ненависть,
Пожелание вдруг напомнить
О своей человеческой немощи,

Это то, что придет последним,
И твоей назовется бедностью,
Обозначится просветлением,
Пониманием неизбежности.


Врага заклятого простить.

Он понял, кто он, и поник,
Такой реальностью сраженный,
Почти не сдерживая крик
Души своей опустошенной.

Не знал он, в бой идя, зачем
Он должен умирать на поле,
И, принимая смерть за честь,
Лежал, доигрывая роли.

Всего лишь жертва игроков
Других, масштабных категорий,
Где по количеству голов
Идут в святилище историй.

Где слава любит тех, кто мог,
Идеей высшей потрясая,
Цинизма преподать урок,
Исход планируя и зная,

Чтобы действительно понять,
Что нет пути другого, кроме,
Как наконец-то уровнять
Раба и изверга в законе.

Цепочкой тянутся слова
Законом тяглового дышла,
И кто осмелится сломать
Без указаний чьих-то свыше.

И кто рискнет его найти,
И вечный парадокс озвучить,
Врага заклятого простить,
И разделить с погибшим участь.


Почему сажали за стихи.

Почему сажали за стихи,
Кто-нибудь пытался объяснить,
Потому, что рядом встать посмел
С теми, кто гранитный постамент
Возводил на площади Свобод,
Отдаляя от себя народ.

Кто читал открыто в микрофон,
Отогнать пытаясь страшный сон,
Поклонений бессловесный мрак,
И насилью предвещая крах.
Чувств огонь пытался усмирить,
И себя бесстрастно обвинить,

Что не находились те слова,
Чтобы к справедливости воззвать,
Уличить в преступности убийц,
Не склоняться перед ними ниц,
Не боясь ни ссылок, ни казарм,
Что пришел на площадь и сказал.


Кумир устал кумиром быть.

Кумир устал кумиром быть,
Собрал друзей фанатов
И говорит, мои столпы
Потрескались, ребята,

Себя вы в жертву принесли,
Чтоб я поднялся вверх,
А мне недоставало сил
Отвергнуть тот успех,

Так мало полюбить врагов,
Друзей учитесь гнать,
Кто открываться не готов,
Не друг мне, никогда.

Могли вы большего достичь,
Но врать я не хотел,
И никогда не буду чист,
Когда не буду смел.

Вы свято верили в меня,
А толку в вере нет,
И те же завтра обвинят,
Кто не нашел ответ.

Я ухожу, прощай, народ,
И отдаю скрижаль,
Ведь если статуя падет,
То жертв не избежать.


Не там хожу, не тех люблю.

Не там брожу, не тех люблю, не знаю,
А где-то все по черным этажам
Подслушиваю собственную зависть,
Чтоб ничего совсем не искажать.

Где прятались и выползли откуда,
Откуда набежало их во власть,
Народ свой ненавидя, обоюдно,
Не создавать обученные, красть.

И снова страхи, тюрьмы и психушки,
Без фронта, вкруговую, напролом,
По правилам военного искусства
Политику гражданскую ведем.

Устроим так, что в кровь перегрызутся,
Поможем, обострим, перевернем,
И подтвердим устойчивость презумпций
Особым государственным враньем.


Молох.

Солдат за принципы не станет
Под пули сердце подставлять,
И непричастным будет к тайне,
За что горит его Земля.

Ему никто не доложился,
О чем задумался Сов.Без,
Кого умащивает жрица,
И кто тот жертвенный Телец.

Но оправдаться, как известно,
За кровь, за деньги и пожар
Найдут тот принцип бестелесный,
Им больше жизни дорожат.

И в ход пойдут и честь, и помощь,
И слава будущих наград,
Чтоб успокоил чрево Молох,
Насытив трупами солдат.


Формула войны

От каких незначащих мгновений
Набегают слезы на глаза,
Пробивая панцирь поколений,
Возвращая в прошлое, назад.

Отчего вдруг заострится голос,
Судорогой горло защемит,
Выпрямляя согнутую гордость,
Поднимая оброненный щит.

И упрямство сводит кулаками,
Яростью вытравливая стыд,
Нас всегда считали дураками,
Не давая шанса отомстить.

Нам в лицо надменно хохотали,
По лежачим били сапогом,
Чтобы в смраде собственных фикалий
Плющились от царственных погон.

Господи, да сколько это ж надо
Толерантность в норму возводить,
Уползать, зализывая раны,
И таких же продолжать плодить.

Как же им высоким и достойным
Не претит противника отстой,
Уровень дворцов и стойла,
Честью предусмотренный простой.

Где они, мудрейшие мудрейших,
И чему учиться нам у них,
Болью, проникающей из трещин,
Не срастаясь, в формуле войны.


А мы таились счастьем и свободой.

Не приложив ни силы, ни извилин,
Одним нахрапом: все вокруг мое,
Страну разворовали, разорили,
Раздали, проиграли в казино.

Нахапались, ужрались, даже в кризис
И то сумели выпросить себе,
А нам для выживаемости мизер,
И блоки криминальных новостей.

Навозрождались трутни, пустоболки,
Вдруг вспомнили и церкви, и кресты,
А мы таились счастьем и свободой,
А нам грехи обещано простить.

Теперь еще нам идолов клепают,
В фанаты нас, в поклонники, в друзья,
А нас еще удерживает память,
И память не удасться им изъять.


Давайте что-нибудь построим.

Давайте что-нибудь построим
Из самых примитивных догм,
Проект общественного крова,
Уютный современный дом,

Без образцов, авторитетов,
Мы трансформируем себя
В меритократию советов
Без партократных передряг,

Забудем суть идеологий
И страхи классовой борьбы,
Систем проявленный полоний,
Терактов ядовитый дым,

Уйдем от кризисных процессов
От версий, принципов, осей
К идее средних интересов
Для выживаемости всех.


Правовой нигилизм.

Мы не рабы, скажите, кто мы,
Стране какой принадлежа,
Мы игнорируем законы,
А надо в них соображать,

Язык политики нам труден,
Для обывательских мозгов
Работой целых телестудий
Попроще подбирают слог,

Как долго, помню, разъясняли
Нам этот ВАУЧЕРный блеф,
И что зовемся - РОССИЯНЕ,
И должники у эМВеэФ.

Как долго мучил ПЛЮРАЛИЗМ,
И так не понятым ушел,
Переживали за Бориса,
Но не осилили ДЕФОЛТ.

А Who is Путин очень долго
Европе было не понять!
Куда уж нашим бестолковым
На рожу в зеркале пенять.

И снова жизнь полна сюрпризов,
Осмыслить вроде бы должны
Суть правового НИГИЛИЗМА
У вечных лидеров страны.

Наверное, есть такой заказчик,
Вносить неразбериху слов,
Прав непонятных многозначность
Вредна для психики рабов.


Альтернатива.


С властью вроде бы понятно,
Боги, лидеры, вожди,
А вот массы сутью стадной
Выживать как-то должны,

В доверительности мнимой
Первобытных представлений
Образец картины мира
Остается неизменным.

Психология традиций,
Ритм, функция процессов,
Над плебеями патриций
Возвышался Геркулесом,

Массы власть переживают
Равнодействием механик,
Делегируя скрижали
В демократию названий,

И казалось бы, чего там,
Ничего не пошатнется,
Бестолковостью подсчетов,
В нагнетании эмоций,

Пессимизм, обреченность,
Но ведь есть альтернатива,
Что Всеобщая начнется
Пеплом ядерного взрыва,

И тогда припрет, пожалуй,
Относительностью классов,
Апокалипсис пожара
Уравняет власть и массы.


Гигантомания.

У нас во власти, пишут аналитики,
Наметился гуманный поворот,
Даешь эстетизацию политики,
Чтоб успокоился обобранный народ.

Красотами покоев ошарашенный,
Архитектурных замыслов игрой,
Не дергался бессмысленными маршами,
Подавленный эстетикой простой.

Чего тут возникать перед творением
Французских там, немецких мастеров,
Пророчить нереальное падение
Конструкциям заоблачных мостов.

А впрочем, я не сетую, нормально,
Поля для гольфа, парки для зверей,
Внедряется в мозги гигантомания
На метрах проживающих людей.

И я с позиции простого обывателя
Забуду на мгновение о том,
На что переключились подсознательно,
Сдержать не пожелавшие восторг.


Утилитарность.

Утилитарность наших бизнесменов
И наших проповедников мораль,
Неотразимый сотворила слепок,
На что была способна, и могла,

Соединив застенчивость надстройки
С душевностью божественных наук,
Явила образ в принципе достойный,
Скрывая свой наследственный недуг,

Метафорами свойств и отношений
Параллелизм в реальность возводя,
Гуманностью нас усыпляла щедрой,
Вершителями ж видела себя.

Нуждаясь в реконструкции понятий,
Минуя предикатность языка,
Номинализмом логики невнятной
Не исключала деятельности зла.

Но где-то зрел, рожденный антиподом,
Другой уравновешенности взгляд,
Протест привить, как новую породу,
А термины полезности изъять.


Сущность демократии.

Евангельская сущность демократии
Коммунистической нисколько не новей,
Собрать всю обездоленную братию
Под купола настроенных церквей,

Подзолотить обшарпанные крестики,
Омолодить живой иконостас,
И мифами морочиться еврейскими,
Пока они обкрадывают нас.

Переместить проблемы социальные
В мистические чаянья толпы,
При свечечке в запуганном мерцании
Благославлять подставленные лбы.

Спасение, застрявшее в истории,
Искать у бородатых мужиков,
Разряженных цепями и коронами,
С морализованным, неясным языком.

И снова нам из космоса пророчества
Военными инстинктами грозят,
Без всякого зазрения отброшена,
Научность, как ненужная, назад.


Русский стандарт.

Однажды как-то русский фоб
Зашел в один интимный шоп,
Фантазий видит редкий плод,
И все для выделки пород.

Там были волосы льняные,
Глаза навыкат, голубые,
Овал лица, размер голов,
Но только не было мозгов.

А жаль, подумал русский фоб,
Стандартно мыслить нам ещё б,
И в форму вырядить народ,
Она нам, кажется, идет.


Плюралистическое.

Зюганов, Жирик и Миронов
Пришли в ЖЖ однажды как-то раз,
Расположились у себя как дома,
И, как там говорится, понеслась.

Зюганов гнул на классовость идеи,
И диктатуру ставил не в упрек,
А Жирик либеральничал с халдеем,
Хотя и понимал, что это трёп.

Зато Миронов вроде не на шутку
Крошил издержки древних демократий,
В борьбе предпочитая закоулки,
Не раскрывая собственные карты.

Но вся плюралистичность этих споров
Предвидеть не могла ошибки главной,
Не щуки лебедей тянули в море,
Грызлову не пришлась по нраву.


Поговори с народом, президент.

Поговори с народом, Президент,
Сограждан пригласи на саммит,
Тех, кто рожает для тебя детей
И выживает, не бросая знамя,

Кто не сбежал, как крысы с корабля,
А тихо у дворцов твоих спивался,
И обрастал лохмотьями раба
И ненавистью к правящему классу,

Кто, взяв булыжник, не к тебе пошел,
А в заводи речей твоих публичных
Топить национальный свой позор
Обманутого в ожиданьях чистых.

Спроси у них, ведь ты же не спросил,
Готовый совещаться с кем угодно,
Но только не с народом тех Россий,
Кто согласился на твою свободу.


Любовь предполагает идеал.

Мне кто-то посоветовал писать
О чувствах, о любви вместо политики,
И таким образом, читаемою стать,
Избегнув оскорблений унизительных,

Любовь предполагает идеал,
Не только человека, но и общества,
Мы всей страной обречены страдать,
Неполноценностью своей не озабочены,

Какие чувства могут возникать
У тех озлобленных, обманутых, забытых,
С душой надломленной сочувствия искать
У этих фешенебельных и сытых,

Вот и выходит, чувства не спасут,
Молитвами, как это церковь делает,
Не возлюбить,а нужен гневный суд
Реформам и режиму оголтелому.


Шесть миллиардов, это много.

Шесть миллиардов, это много
Для нашей маленькой Земли,
Каков размер того порога,
Чтоб мы прожить на ней смогли?

Жестокий принцип выживания
Запущен кем-то и давно,
И не от нашего желания,
Итог зависит, кто кого.

Поднимем цены, сбросим вирус,
Внесем иммунодефицит,
Китайцев много раслодилось,
Ислам походами грозит.

Всего лишь кучка финансистов
В стенах подземных резерваций
Глобально перестроить мыслит
Мир поэтапностью кремаций.

В пессимистических прогнозах
И в жерновах манипуляций
Мы вымираем от угрозы
Устав всего и всех бояться.


Конфликт.

Издалека исследую конфликт,
Который под названием террора
В историю сознания проник
И разрешится, видимо, не скоро.

Что говорят об этом словари,
Политика угроз и устрашений,
Преследуются цели подавить
Противоречия в системе отношений.

И тут диалектический простор
Методологией забытого марксизма,
Первичностью не утруждая спор,
Врезается корнями критицизма..

Проблема в демаркации границ
И в поиске разумных оснований
Воздействию властолюбивых лиц
Путем периодических восстаний.

На стадии тотальности труда
Раздваивая хрупкое единство
Идет ожесточенная борьба
За прибыль на счетах экономистов.

Нехватка средств и скудость бытия
Вторгается сознанием угрозы,
На верность вынуждает присягать,
Сплоченную военщину умножив.

Свободу воплощая в произвол,
Насилие в свою необходимость,
И диктатуру личности в террор,
Не понимая их несовместимость.

Феномен инкарнации структур
Меняет экономику депрессий,
Инертность загоняя снова в труд,
Антагонизм в мирные процессы.

За этой перманентностью борьбы,
За явностью народных деградаций,
Нам никакой теорией не скрыть
Всю обреченность снова возрождаться.


Идеи не всходят, но их возрождают.

Фашизм в России не хайль и не слава,
Закрытых проблем окровавленный саван,
Предел шовинизма финансовых мачо,
Спецслужб диктатура и бунт одураченных.

И чем же ещё, как не подвигом нации,
Назвать примиренье её с деградацией,
С жестокостью правды и злого цинизма
Кидать ей протухшее мясо нацизма?

Внедрять атрибутику ей в подсознание,
И ценности все пересматривать заново,
Ломать миролюбия нрав и традиции
Своей небоглазостью и белолицестью?

Идеи не всходят, но их возрождают,
Из маний величия, из горностая,
Из тех вожделений властителей мира
Сверхновых существ и детей из пробирок,

Фашизм в России - война на пороге,
Оформиться в касту больных и убогих,
И спиться, забыв и прославленных генах,
Не лучше позора нацистских гонений.


Папарцци.

Четыре С корреспондента -
Залог экранного успеха,
Когда остротами поддето
Сенсаций закладное эхо,

Когда Скандалы обнажают
Нутро публичных новостей,
А Секс маячит залежалый
Для возбуждения страстей.

Ну и последняя причина,
Что заставляет всех смотреть,
То ли внезапная кончина,
То ли задуманная Смерть.

И страхи кружат над умами,
Ищя спасение от бед,
И мы еще не понимаем,
Что нам навязывают бред,

Врываясь с легкостью в сознанье,
Террор под видом информаций,
Для воспаленного дизайна
От извращенных папарацци.


Подземелье.
На минуту себе представила
Подземелья убогую мрачность,
Как изба с закрытыми ставнями,
С вентиляцией недостаточной,

Фитилек керосиновой лампы
Еле тлеет и днем, и ночью,
А живой человеческий запах
Не выветривается проточно,

И сидят эти чудики с книгой,
Повторяя слова молитвы,
Не желающие быть застигнутыми
Апокалипсисом политики,

Осмыслению не поддается
Этот уровень доверительности,
И доверчивостью остается
В психологии просветительства.

Но меня удивило другое,
Как же надо не верить власти,
Чтоб обречь себя на изгоев,
Замурованных для контраста.


Ничего хорошего.

Вот Европа, молодец,
Плюнула на нации,
Создала себе СовБез
В целях интеграции.

Собирает всех в Союз,
Время мол такое,
В экономике француз,
Что один, не воин,

Деньги общие теперь,
Саммиты, Советы,
Туристический Шенген
С визой кругосветной,

Небольшая, но модель
Сверхнациональности,
Преимуществами рдеть
От такой глобальности.

Что у нас, наоборот,
Русскостью прорезались,
Разложили весь народ
За черту нетрезвости,

В небо рвется вертикаль
На куриных ножках,
Перестали бы хоть врать,
Ничего хорошего.


Парад.

Порадуйтесь за нас, как мы летаем,
Над площадью, покрытой красным маем,
Какие мы лихие экстраклассы,
Сумевшие взлететь над серой массой,

Над той, которая придет на праздник,
Которую подачками подразнят,
Которая похлопает в экстазе,
Не каждого такое угораздит.

Наслушавшись ответных покаяний,
Смирившись с перестройкой вертикальной,
Не спросит, оглушенная сверканьем,
Как выживать в среде горизонтальной.


Демографический вопрос.

Чем лучше человек живет,
Тем меньше хочется ему
Брать на себя хомут забот
И увеличивать приплод,
Чтоб сохранить свою страну.

Демографический прирост
От благ народных не зависит,
Чем чаще ставится вопрос,
На бедность повышая спрос,
Тем реже отступиться риски.

Выходит, бедность, не порок,
Природы тайна ключевая,
И чем несчастнее народ,
Тем больше он дает приплод,
И только этим выживает.


Европа стареет.

Европа стареет, нам кто-то сказал,
Добреет, пытаясь осмыслить
Прогресс бытия, как всемирный провал
Надежд человеческих чистых.

Умов её лучших проекты лежат,
Фантасты красивых моделей,
А мир неуютный по-прежнему жаль,
Не сдвинулся с места на деле.

Советы, ООНы и хартии прав,
Кто знает о них или видел,
Европа стареет, серьёзно устав
В своём одиноком развитии.