Полемическая проза 5

Один комментарий одному блоггеру.http://drugoi.livejournal.com/3433759.html?mode=reply&style=mine

Горим
pavelfadeev
2010-12-06 10:16 am UTC (ссылка)
Система себя исчерпала, и она нереформируема
Президентская «вертикаль», построенная на субординации, ведет к бездеятельности бюрократии, обслуживающей «вертикаль», а в итоге к параличу процесса осуществления решений. Тотальная зачистка политической сцены выталкивает протест на улицу.
Диктатура Кадырова, существующая за счет лояльности Путину, — пример того, как сам центр поощряет подрыв государственного устройства. Станица Кущевская с ее криминализацией власти — еще один признак разложения государства. Впрочем, правящая элита уже не предпринимает усилий убедить россиян в том, что российская «демократия» настоящая: что суд независимый, партии заботятся об их интересах, а правительство думает о народном благе. Переход от имитации к откровенному пренебрежению к обществу — это новый шаг в деградации российской системы.
Система начала работать против себя. Это вызов, на который правящая элита ответить не способна. Любое ее решение только ускоряет неизбежность. Реально бороться с коррупцией — значит отказываться от слияния власти и собственности и от своей монополии на власть. Смириться с коррупцией — значит согласиться на гниение, в том числе и власти. Отказаться от вертикали для правящей команды равнозначно политическому самоубийству. Держаться за вертикаль — значит повторить путь СССР.
Система себя исчерпала, и она нереформируема в принципе — вот та истина, которую нам доказывают сама жизнь и весьма энергично сами лидеры. Вопрос в том, что нужно сделать, чтобы неотвратимое падение системы не стало крахом России.

Мой комментарий.

Я бы сказала так. Вертикаль, как диктатура центра, погрязшая в коррупции, исчерпала себя, на лицо паралич управления, общество с огромной скоростью криминализируется, и государство не может больше сдерживать диктатуру региональных кадыровых, срастающихся с мафией и преступностью.
Единству России угрожает криминал, то есть та часть общества, которая больше не желает подчиняться, для которой государство перестало быть авторитетом, а государство в силу этого не может с ним бороться. Криминализация общества и распад на региональные владения, это и есть ответ на вопрос, что делает общество, когда с ним перестают считаться


Говорить надо проще, и народ потянется.

Какая это неуловимая вещь, демократия, никто ее в глаза не видел, оттого и каждый ее представляет по-своему. У нас тут с братом лавка хозяйственная, так мы с ним по переменно работаем, один день он, один день я. Мы работаем, и работаем оба, обратите на это внимание, засучив рукава, свои мнения и сомнения высказываем друг другу, тут же обсуждаем, мы доверяем друг другу, а иначе как. Мы только просим, чтобы охрана не попадалась нам на глаза, не нарушала нашу иллюзию единоличную.
И с народом у нас все просто, говорим, беседуем, наказываем, если не понимает, но народ понимает. Например, бесстрашный Мутко, он народ, он все  понимает, еще стриптиз бы устроил, чтоб все видели, какие трусы он собирается надеть на сборную России по футболу, вот такие у нас министры, чего не сделаешь ради демократии. А бесстрашный Путин, как он верит в свой народ,  в смысле кабинета министров, если бы не верил, то не видать нам ни 2012 ни 2018 года, не стал бы он за нас ручаться перед всем миром и свою репутацию подставлять. А Медведев бесстрашный, вот так запросто отжаться в школьном спортзале перед ученичками-язвами, а вдруг бы сорвался, это же самая настоящая демократия, свои в доску, только так.
А Ларри Кинг. Как он, напрямик, так и ему отвечают, а чего стесняться, говорить надо проще, и народ потянется, если дотянется. Ну и что ж, что надоели мы этому народу  просто психологически, да, устал он от нас, от нашего пиара, от наших лозунгов, от наших мумий неподвижных на заседаниях, ждать от нас чего-то устал, что хочется ему увидеть, на что другие способны, сменить картинку хочется. Так пусть и нас поймет, мы все тут как одна семья, так куда ж  мы из семьи-то, нельзя да и некуда. Сидим  все в Кремле за одним столом,  только просим, чтобы охрана в объектив не попадала, не нарушала бы нашу семейную идиллию.


Этот феномен исчерпал себя и разрядился.

Вот такой он у нас Путин, настоящий политический феномен, и ничего не поделаешь, если он кому-то нравится или не нравится. Возможно, эра его началась гораздо раньше, но тогда он был в тени, или черной тенью, лучше сказать, питерского демократа Сопчака, когда попал в поле зрения пьяного Ельцина, явно озабоченного поражением в Чечне.
Путина взяли на войну. Исключительно телевизорный персонаж, помню, как открывается огромная дверь президентского кабинета в Кремле и входит эта эра на уровне дверной ручки, на уровне пуговиц ельциновского пиджака, еще не понимающая всего происходящего, но чутьем угадывающая судьбоносную струю, в которой случайно оказался.
Началась вторая чеченская война. Северо-кавказский военный округ был тем жестоким молохом, который держал в страхе население, поставляющее в его жернов мальчишек призывников, которые гибли, не успев привыкнуть к солдатской форме, в то время, когда другим фронтом шло приватизационное наступление на природные богатства страны, захватывались нефтяные скважины, металлоплавильные заводы, порты, электростанции.
Обескровленный, обворованный народ ждал спасителя, и любого в тот момент мог вознести, лишь бы он чем-то отличался от больного и лукавого Ельцина. Путин стал Президентом РФ.
Всякий бы растерялся при виде убого зрелища, названного тогда Россией. Петербург нищал и разваливался на глазах, безработный народ бросился в базарную торговлю, донашивая европейский секондхенд. Можно бесконечно живописать и содрогаться от жестокости, с какой опустили тогда людей, назвав это выживанием. И все быстро поняли, что надеяться не на кого.
Путин входил во власть долго и мучительно, и это была даже не власть, а пребывание по принципу, что кто-то должен быть наверху. Выбрали герб, флаг, гимн и Европу за образец. Путин отвечал на вопросы, назначал губернаторов, посадил Ходорковского. Была вертикаль, но власти по-прежнему не было. Вместо нее, телевизорное мелькание, и какое-то отсутствующее благодушие, когда надо было этой пресловутой властью поделиться. И опять закулисье, потому что не хватает смелости сказать, что же действительно происходит в стране.
Только Европе было понятно, какой должна быть Россия и где ее место, и никакой тоталитарности и авторитаризма она рядом с собой не потерпит, и никакой войны больше не будет, Россия побеждена. Путин может уходить, оставаясь в структуре звеном по принципу, что кто-то должен быть наверху, этот феномен исчерпал себя и разрядился, а постпутинское пространство будет еще долго находится в стадии оцепенения, не способное ни выживать, ни гордиться былыми заслугами.


Деньги растут на дубах и елках.

Деньги сегодня и всегда были не только средством платежа, но и различными символическими предметами в разделах морали, совести, отношений и порядка. И еще одно наметилось качество денег, которое уже для всех очевидно, но не осмысленно до конца, деньги, как средство манипуляции и блефа.
Казалось бы, чего проще сказать, что денег нет, но ведь тогда игра окончена, а поиграть хочется, и на выигрыш надежда еще не пропала. Кто-то умудряется выигрывать деньги, не имея ни копейки за душой, а кто-то продолжает врать, что он такой богатый, чтобы не распугать поклонников и кредиторов.
Хуже, когда таким враньем занимаются политики, и особенно те, кто по своему служебному положению обязан говорить правду. Ну, всю правду говорить его никто и не просит, но создавать имитацию общественного благополучия, когда страна есть полный банкрот во всех отношениях, это равносильно если не предательству, то подозрительному легкомыслию и трусости.
И вот широко и громогласно вещается, сколько ежедневно, ежечасно вывозится непатриотичными предпринимателями в миллиардах долларов заграницу, сколькими миллиардами пополнились счета отечественных олигархов, мэров и их любимых жен, какие суммы выделены и разворованы на Сочи, Сколково, сколько отдается Чечне, на нефтетрубы, на госзакупки, какие откаты, какие зарплаты, какие взятки получают чиновники, то, слушая все это, складывается картина, что у нас тут прямо поле чудес какое-то, и деньги растут на дубах и елках, текут вместо воды в наших реках.
А кто проверял эти суммы, из чего складывается бюджет, куда закладываются не наличные деньги, а только регулярность отчислений с неустановленного числа налогоплательщиков, а только возможность и желание иметь столько, а сколько будет, никто не может сказать.
Деньги есть, твердо говорит Путин, а где-то просачивается слабенькое, что принимаются финансово необеспеченные проекты, и общественность успокаивается, не в силах лишиться иллюзий, которыми кормят ее целенаправленно и цинично, создавая мнение такого добродушного вольяжного хозяина, не склонного вдаваться в подробности и морочить себе голову на мелочах. Подумаешь, 3,5 миллиарда украла Транснефть, так и не украла вовсе, ей просто их не до дали, из той мифической казны, которая уже давно пуста, если не сказать, что в ней никаких денег никогда и не было.


Про трубы.

Смотрят марсиане в свою подзорную трубу и видят, что-то там, на планете Земля, происходит необычное. То ли каналы земляне роют, на марсиан глядючи, то ли трубопроводы тянут во все стороны, что такое задумали, уж не к концу ли света готовятся.
А земляне на Марс все поглядывают и думают, где у них там люки попрятаны, и чем они там под землей дышат. Но так или иначе, восхищаются из-за такого размаха строительства, и как бы чего норовят перенять друг у друга.
Прирастают эти самые трубы изо дня в день, да из таких мест непроходимых, из таких болот и лесов диких, а где и прямо из воды появляются и в густонаселенные застройки направляются.
И не так, чтобы холодно было у них там, думают марсиане, или совсем крыша поехала, чтобы из одного района в другой сырье перевозить. Лучше бы жили и перерабатывали сырье там, где оно есть, а вместо труб дороги бы строили к морям теплым, где топить не надо вовсе.
Если бы знали марсиане, что не о пользе общей у землян голова болит, и не масштабные им проекты спать не дают, у них только одно беспокойство, как бы успеть продать то, что могут прийти и отобрать силой другие.
Одним страшны озоновые дыры и кислородное голодание, а земляне в такой ненависти живут в своем достатке, да так, что готовы уничтожить всех и планету свою заодно, лишь бы не сравняться, и превосходство свое любой ценой кому-то доказать.
И что мы тут сидим на этом пустом Марсе, озадачились марсиане, лететь надо к Земле, помочь соплеменникам, как им своим несметным богатством распорядиться. И полетели. А земляне, как только увидели приближающиеся марсианские флотилии, так тут же их и уничтожили, говорят, мирного договора не было. Совсем, как корейский вариант. Вот ведь еще что мешает жить по-человечески, не зафиксированные отношения, как будто можно заранее договориться, кто тебе друг, а кто враг.
А раз вы так, решили марсиане, то и мы вам устроим , конец света. И устроили. Оставшиеся после катастрофы несколько человек землян потом долго сокрушались, что вместо труб, каналы подземные не строили. Но теперь-то уже что, все снова начинать надо.


Однажды ты остановишься и поймешь.

Живем, как будто по дороге едем, и привыкаем к этой быстрой смене декораций, не успевая рассмотреть, полюбоваться одним, как уже другое на подходе, новости, новости, новости.
А так задумано, чтобы не пережевывая глотали, разобраться толком ни в чем не смогли, чтоб хоть как-то к теме подключиться, все мимо. Обвал информации, телевизор, компьютер, а нет новостей, вчерашнее не вспоминаем, это уже вчерашнее, старье.
До всего на свете нам есть дело, особенно трупы удручают, когда их много, а когда жертв нет, так легкое разочарование. Ничего, кроме трупов больше не сообщают, аресты, экстрадиции, землетрясения, болезни, это прослойка, криминалистика новостная. Ну еще саммиты, а по-другому нельзя было с НАТО договориться.
И еще реформы у нас. Нигде, кроме как у нас, этих реформ нет, у нас они идут одна за другой, без перерыва зашкаливает, армия, образование, здравоохранение, увольнения, назначения, обращения. Вот закрутилось, интенсивный путь развития. Плюсы-минусы не оценить, не принять, не одобрить, хорошо хоть в известность ставят, информируют население. А мы вам говорили, а вы где были.
Время не летит, а мелькает эпохами в разговорах, чудовищная мобильность, цейтнот, и все быстрее и быстрее. Ну что там, как там, что новенького. Ничего. Да тебе и самому все известно, но надо блеснуть, посмаковать, осведомленность свою показать, с умным видом пофилософствовать, обобщить и опередить, тогда этот подъем, полет, скорость свою почувствовать, на волне, на гребне оказаться, и чтобы не смыло, успеть перепрыгнуть на волну, которая уже идет следом и размывает все предыдущие. И ничего в результате действительно нет, кроме этого огромного океана значений, ничего не значащих ни для тебя лично, ни для этих людей, которые передают каждое слово друг другу, и по-другому уже не представляют себе жизнь.
Но когда-то все-таки придется остановиться, или остановит тебя само с неба на голову свалившейся бедой, или вдруг знакомым, но забытым чувством нежности, воспоминанием, или обернется удачей, о которой ты перестал мечтать. Ты ощутишь время твое руками, каждым нервом услышишь пульс его, чтобы разобраться не спеша, что же такое было с тобой, а ты даже не поинтересовался собственной новостью. Однажды ты остановишься и поймешь, что ехать тебе больше некуда.


Когда все комментарии излишни.

Нельзя сказать, что мне нравится комментировать, но именно в комментариях и наткнешься на интересную мысль, и даже что-то скажешь вразумительное, чтобы потом убедиться, что не все так плохо у тебя с головой, и умные мысли еще посещают.
Иногда просто чувствуешь наболевшее и не знаешь, что делать, то ли успокоить, то ли правдой еще больше вогнать в депрессию и пессимизм. Комментарии - это особый, совершенно новый литературный жанр коллективного писательства, рожденный в интернете, совершенно неподвластный ни замыслу, ни струе, ни цензуре.
Что касается власти, то мы все сплошь пессимисты, и видно ничего с этим не поделать. Можно, конечно, обратиться к Яндексу и спросить, что такое власть, и получить набор общих схем и определений от титулованных сочинителей. А можно и без науки, в натуре ее ощутить, и так даже интереснее будет, но от пессимизма не избавишься все равно.

Вот пользователь alexandr75 (alexandr75) ответил на комментарий, оставленный
мною к записи в Живом Журнале
(http://rusanalit.livejournal.com/1019731.html). Комментарий, на который
был получен ответ:
"Надо, чтобы какая-то часть общества ручалась за своего кандидата, вы
когда нибудь "видели", чтобы Путин или Медведев, или Степашин перед кем-
нибудь отчитывались, хотя перед теми, кто в Думе, чтобы кто-то задал им
вопрос, где деньги, где откаты, где распилы. Кто-то хоть однажды высказал
недоверие. Вот пример, Украина, денег нет, но дерутся за каждую гривну.
Правительство меняют. А у нас молчат".
Ответ был таким:
"Хороший пример Украина. Они наверное процветают?! То-то я вижу украинцев в
России до хрена, потому, что на Украине почти все заводы ЗАКРЫЛИСЬ. И
теперь объясните мне тупому, какая мне на хрен разница, если в думе будет
кто-то отчитываться и драться за копейку, а я в это время буду думать как
с голоду с семьей не сдохнуть. А...?! Есть идеи?
Проблема не во власти, а в людях которые в этой стране живут. Власть к
нам не падает с небес она здесь рождается, здесь учится и управляет.
Вопрос какая мне разница если во власти, один вор сменится другим? И вот
тут появляется главный вопрос: Зачем нужны выборы, если это тоже
очередной попилинг бабла и не более?"
На что я ему опять отвечаю:
"Если будет ответственность, хотя бы фиктивная, какая была при советах, то
найдутся и проверяльщики, контролеры, это как закон, его предъявить
можно, а сегодня к ним ничего не предъявишь, нет отчетности, нет
контроля. Выборы - это легитимность власти, на основании чего она стала
властью, но принцип такой же, как в пирамиде, первый получил доверие
народа, а второй получает доверие первого, а про народ уже никто и не
вспоминает, он уже не нужен, власть получена, и они ее не отдадут
добровольно. А дальше, если с помощью народа свергается эта власть, опять
повторяется пирамида".
Власть дает право на "общаг", но тратить его не на условиях доверительности вкладчиков и в их интересах, а на свое усмотрение, которое определено совершенно иными соображениями, диктуемыми извне, для сохранения влияния в условиях конкурентного мирового окружения. А народец недоволен, отдавая свои кровные 13% подоходного налога и не получая ничего взамен. Ничего, ведь даже пресловутого мира эта власть ему не гарантирует, тем более порядка и справедливости.
Все, на что она тратит эти деньги, никак не выражает ее социальную сущность, записанную в Конституции, ни в Сочи, ни в Сколково, ни на остров Русский простой народец не попадет, и денег с трубопроводов ему тоже не видать. Обустраивается комфортом небольшая самовоспроизводящаяся часть чиновничества, для развлечений, для интеллектуальных и оздоровительных упражнений, для общения с заповедной природой, а основная масса опущена до прислуги и охраны ее владений и ее преимуществ. И за это еще и налоги платит. И тут, как говорят, все комментарии излишни. И примеров нет, одна депрессия и остается.


Больная страна, как поликлиника районная.

Нет-нет да и вспомню Матвеичева с его танками и гусеницами, обмотанными быдлом. А ведь человек в точку попал с этим нашим капитализмом, будь он не ладен.
Это им там сверху ничего не видно, это у них там законы, один другого справедливее, и то, нарушают их сами же, все в обход норовят, в обход народа, этого самого быдла, не любят, делиться с нами не хотят.
А быдло между прочим приспосабливается и никаких законов не спрашивает. Для него определяющим стимулом тоже прибыль является, навар, что он с этого будет иметь, основной закон его всей деятельности, и ничем вроде бы не отличается от воротил настоящих, размером только этой самой прибыли. И тем не менее, раздражает кого-то, да так говорят, что хоть гусеницами в пору давить. Ну вот почему так.
Простой такой пример расскажу, после посещения поликлиники запомнилась цена бахил, 5 рублей пара, и продает ее юноша убогонький, который в гардеробе еще работает за 5000 рублей в месяц. В аптеке бахилы стоят 2 рубля, на 5 рублей три пары дают кое-где, а кое-где и бесплатно, больничный сервис, спасибо за чистоту. Никто разумеется наличием у него лицензии не интересуется и налогами с этого "бизнеса" не озабочен.
Но навар у него приличный по сравнению с его зарплатой. Ради него и работает видимо. А сердобольная бабуля всегда подаст, и сдачи не возьмет, и еще на чай положит. Она от этой милости облегчение получит, и лечение тоже, чисто психологическое.
За что спрашивается их ненавидеть. Помню как у нас пластмассовая одноразовая посуда в один день подорожала. Набор вилочек - 10 рублей, а тарелочки одноразовые тоже набором под 50, с никому не нужными ножичками. Так на том всем известная Елена Батурина миллиардершей стала, стоит только начать, как говорится, азарт приходит во время еды. Абрамович признавался, что с мягких игрушек начинал, на простой детской ласке к зверью зарабатывал. Не поверили, конечно, но факт был такой.
Вопрос в другом, на какой стадии это обыдлячивание наше происходит, не все же Батуриными и Абрамовичами становятся, вот за это и ненавидят. Веками жили одной семьей, отцовские валенки донашивали, службу тянули, помещиков кормили, грамоту едва знали. Ничего не изменилось. Больная страна, как поликлиника районная, и там бизнес, на самом бедственном, на больных людях, и чтобы такое за политику выдавать, рынком называть, конкуренцию и модернизацию поощрять, не знаю, как язык поворачивается у этой власти, с ее реформами и законами.
Ненавидеть этот народ можно только за то, что молчит, терпит, и нищетой своей убогой упивается.


Всем хорошо и все довольны.

Свершилось, и двадцати лет не прошло, как в России построено поистине свободное во всех отношениях общество. А все начинали, как помнится, пресловутые коммунисты в порыве перестройки выстроенной ими коммунальной системы отношений, не способной, как оказалось, прокормить стремительно растущую армию безработных чиновников, преобразившихся в одно мгновение в демократов для доказательства всему миру о своем стремлении жить, как все и ничуть не хуже, и завершили строительство неизвестно откуда взявшиеся консерваторы, откопав заброшенные на пустырях истории обесцененные имперские ценности и обветшалое поповское мракобесие.
От мала до велика все слои населения получили свою причитающуюся долю свободы. Дети перестали ходить в детские ненавистные садики и сидели дома одни, с телевизором и любимым котом, школьники наконец получили возможность не делать домашних заданий и материть учителей, учителя - насиловать детей в спортивных раздевалках и трясти кошельки родителей, врачи могли открыто ненавидеть своих больных и наслаждаться их предсмертными конвульсиями, аптеки продавать поддельные лекарства и драть за это бешеные деньги, уволенные инженеры заняться любимым вязанием и не таясь зачитываться Литературной газетой.
Автомбилисты наконец пересели на иномарки, хотя и изрядно поношенные, милиционеры избивали дубинками нарушителей, судьи выносили вердикты невиновным, убийцы могли откупится и избежать заключения..
Госдачи наконец-то приобрели своих законных хозяев, китайцы беспрепятственно вырубали Сибирь, запад сваливал в Россию ядерные отходы, чиновники растаскивали бюджет, правительство больше не составляло перспективных планов и наслаждалось безответственностью. Народ пил сколько хотел, элита лежала на средиземноморских пляжах, наука воспользовалась открытыми границами и работала на Америку, а Онищенко осуществил свою давнюю детскую мечту, смастерил рогатку и отстреливал ворон.
Все-таки великое это слово - свобода, и главное, что всем хорошо и все довольны.


Название страны - Православия.

Православие, это не религия у нас, а национальность, как название страны, где живут "правые" славяне, в отличие от южных славян, от тех, кто остался на побережье Средиземного моря и не ушел на север, спасаясь от германцев и от их религии, сербов и черногорцев.
Расселились славяне на теплых берегах Днепра, дошли до Волги и построили на семи холмах Московию, а сторону эту стали называть Росией, с ударением на "о" и корнем "рос", что значит заросшее пространство, чтобы корчевать деревья и строить из них добротные избы и засевать вспаханные поля.
Не хотели славяне отказываться от своих богов, но пришлось. Много чужеземцев побывало в той стороне, но уходили они битыми восвояси, а земля российская только ширилась и объединялась со всеми, кто жил там до славян, в мире и дружбе.
Религиозные христианские образования, не встречая противодействия, тоже росли и ширились, и служили укреплению российской государственности и власти Москвы. А то, что они себя называют православными, так спасибо им надо сказать, что древняя история в церковном языке благодаря им сохранилась в подтверждение истинной национальности.


Мы все имеем право на гуманизм.

Мне сейчас только взять плакат и в пикет одиночный, потребовать чего-то, чего не дают, а мы на это все имеем право, или в защиту кого-нибудь, но вряд ли, не поможет. Вот ведь как устроено, не просят, значит, не надо, не ходят, не оббивают пороги, не жалуются, значит, не надо. Заявительная у нас была политика, рассчитанная на писки, когда наступают на ногу. Только к этим пискам уже давно не прислушиваются, потому что уверены, что так и надо, подтягивать болты на пыточном ложе время от времени, чтобы не было возможности расслабить оковы и выскользнуть.
Как-то все прямолинейно, украл, отрубят руку, или со скалы скинут в пропасть, изменила мужу, забросают камнями на площади. Убийц надо найти, приговор огласить, неотвратимость наказания подтвердить, и вот вся страна в азарте преследования и возмездия замерла у телевизоров, чтобы взорваться очередным негодованием, что власть слаба и беспомощна, чтобы найти и наказать. А власть должна по этой логике доказать обратное. Садизм какой-то.
Мало того, что общество озверело в погоне за прибылью, за рынками сбыта, влияния, когда конкуренты и оппоненты сметаются "заказухой", утверждается и процветает "трупный " бизнес, так власть сама показывает пример жестокого авторитаризма, расправы, посадок, считая, что в этом ее сила и право, вместо того, чтобы уцепиться за любое гуманное решение, предвидеть конфликт и развести его пока не пролилась кровь, не возбуждать нездоровое любопытство, не смаковать жестокость на экранах, не выставлять цинизм свой напоказ, если уж нельзя от него избавиться, если уж так ненавистен ей собственный народ, постоянно от нее что-то требующий и ждущий.
Гуманизм никак не освещается, вычеркнут и забыт, как не эффективное средство, а тем не менее, это единственное, что может остановить братоубийство, эту подпольную гражданскую войну за теплое место под солнцем, и месть.
Завтра народ потребует публичной казни на Красной площади, а после завтра взорвать атомную бомбу. Ненависть не знает границ и остановок, а публичность формирует жестокость, как демонстрация силы. И это ненормально.
Нам сейчас ни плакат, ни пикет, ни даже митинги не помогут. И выхода из ненависти, пожалуй, у нас нет. Но мы все имеем право на гуманизм.


Когда у одного все, а у других - ничего.

А никто и не обещал, что будет по-другому. Каждое деревце в глухом лесу само выживает, и семя само не взойдет там, где нет для жизни условий, где нет солнца и воды. Но мы же не в лесу, у нас культивируемая пашня, квадратно-гнездовой способ размножения, вот только с семенами не определились, какие породы больше нужны, боевые или просто для разнообразия природного, чтобы было кого погладить в одиночестве.
Двадцать лет все надеялись, что вымрут те, которых без тепла и света оставили, которых без лекарств и без медицинской помощи оставили в полуразвалившихся домах и тесных хрущевках, на грошовую пенсию выживать вынудили. И все из высоких соображений семенного отбора, и освободиться от старого балласта, повинного в воспитании братском, неподходящего к такой идеологии, когда у одного все, а у других - ничего.
Вымерли или разбежались, но двадцать миллионов долой, как третья отечественная война прошлась по России. И опять задумались, сколько же надо оставить людей, чтобы обслуживали их нефтяные вышки и золотоносные рудники, и покои их мраморные царские, а куда остальных девать. Без войны не обойтись видимо, а тут еще международная общественность, как любопытная соседка, подглядывает, права качает, тут все на виду, в газовую камеру не затолкаешь, тут нужно, чтобы они сами себя поубивали, озверев окончательно, а помочь всегда пожалуйста.
Лесная аналогия опять выручает, как расплодится волчья стая, надо отстрел разрешать, а по-другому эту численность не урегулировать. Хотя можно, как в Китае, младенцев поедать. Вот ведь до чего доводит этот дикий капитализм и его рациональная рентабельность, а вы говорите - нация, отечество.


Все, что угодно, только не пост.

Скажу прямо, слово "пост" и словосочетания с ним в ЖЖ мне не нравятся, и все. Понятно, что англоязычному писаке это куда ни шло, все значения этого слова у него на родном языке связаны с почтой, когда что-то отправляется, или получается, а нам как быть, у нас-то на русском сплошной разнобой идет, и к почте имеет очень отдаленное значение.
Пост у нас прежде всего имеется в виду государственный, это там, где чины и портфели раздают, это там, где на любом посту служат верой и правдой государю и отечеству. Пост еще у нас с армейским блокпостом ассоциируется, что-то вроде КПП, дежурный на пост заступает, типа наряда, что-то вроде милицейского поста ГАИ, санитарный пост в ГО.
А особенно перемешивается с постами религиозными, когда посты всяческие рекомендуются, как воздержание от жирной пищи или вообще от нее в дневное время, в течении 40 дней, не знаю, только для чего мучиться, все равно не помогает, с чем бы они не сочетались.
Идут от таких постов, естественно, и производные, запостил, попощу, в посте, это уже вообще ни в какие ворота не лезет, даже для англичанина.
Я намеренно не кавычу это слово, потому что здесь оно явно не к месту. С почтой его можно связать только одним словом, письмо, но так как любое сообщение или запись в журнале носит все-таки информационно-публицистический характер, даже если это литературные формы манифестов, воззваний, обращений, то не следует ли нам и терминологией газетно-журнальной пользоваться по существу. Статья, например, или заметка, или выступление, или в рубриках "это интересно", или в лозунгах "соединить несоединимое". Все, что угодно, но только не пост.


От Макаревича блоггеры не далеко ушли.

Очень тонкая материя, интернет, блоггеры и сами уже превратились, не сказать, чтобы в гандонов, но то, что их используют с определенными целями, это не заметно разве что самим блоггерам. Так что от Макаревича блоггеры недалеко ушли. Макаревич хотя бы в жанре остался, в своем жанре, а блоггеры "пропели" в очень не свойственном многим стиле кухонного сарказма с позиции салтыковского премудрого пескаря. А очень немногих тут миллион.
Но тем не менее терминология у этого явления есть, "срач", например, когда каждый норовит внести в тему свою лепту дерьма или блевотины, или пошлятины, и не потому что "герой" того стоит, а вот неудержимо хочется отразить "весь список" возможных в данном случае вариантов негатива, которые уже "блестят" сами по себе безотносительно к кому-либо, как находка и дополнение к этой бриллиантовой цепочке недостающих граней таинственного света.
Ювелирная эта работа, мастерство неоспоримое, на чутье и художественном вкусе основано, и, как любое искусство, лишено каких-либо внешних целей, направленное на самого себя. Искусство ради искусства, чтобы относиться к нему со шкалой моральных оценок, как это сделал Макаревич и кухонные "певцы", или как ко всему, что изрекают блоггеры в журналах, относится уже теперь довольно явственная цензура, примораживая время от времени острый язычок некоторым искусствоведам.
В этом же смысле можно отозваться и о телевидении, пользующимся интернетом, как подтверждением своих сообщений, ссылаясь на "шум", который этим "искусством" поднимается, выставляя его не много не мало, как позицию гражданского общества, ничего что виртуального, не забывая и самого себя, но уже не в образе искусства, а таким бескорыстным общественным информатором, ну просто за что купил, за то и продаю.
Тонкая материя, интернет, как тот графен одноатомный, который не увидишь, а только почувствуешь его, как удовлетворение, как невидимый прилив, привносящий в наше сознание реальность, которую через гандон не ощутишь.


Лет до десяти мне даже не приходило в голову.

Днем было немного солнышка между серыми тяжелыми тучами, и детская площадка напротив моего дома была переполнена взвизгивающим и усердно утверждающим себя персоналом. Мальчик лет четырех предлагал девочке "летать", а сам вместо крыльев воображал противоборство с соперником. Девочка взмахивала руками, но почему-то кружилась, и обоих не смущало то, что полетами назвать это было сложно. Им хотелось просто двигаться, и при том на виду друг у друга.
И я вот тоже, лет до десяти мне даже не приходило в голову, что девочки от мальчиков должны чем-то отличаться, кроме своей произвольной программы, и что в будущем у нас будут совершенно не сравнимые роли и обязанности, и что женское существование более зависимое от времени и от них, от этих еще пока летающих по детской площадке мальчиков.
Наши ровесники от нас явно отставали в дошкольном и в начальном школьном воспитании, и мы светились в лучах удачи, не подозревая, что ими в конце концов будет взят реванш, и нас отбросит далеко за пределы логики, памяти, силы и умения. Что мы скоро, вот-вот стукнемся о стену разделения полов и ощутим униженность от своего несовершенства быть похожими на них. И что нам придется осваивать неизвестную до толе науку обольщения, обучаться хитростям привлекать внимание и добиваться хотя и маленьких в сущности, но побед, чтобы сдерживать их полеты и улеты.
Такой методикой овладевали единицы, а большинство оставалось верными детским принципам равноправия и не хотело отдавать когда-то хорошо освоенных позиций. Большинство женщин оставалось незамужними, или одинокими матерями. А мужчины, уверившись в свое приоритетное положение, наслаждались ничем не сдерживаемой свободой, и даже не задумывались, а так ли оно необходимо, это женское самолюбие и мужское превосходство среди людей, чтобы жить и называться счастливыми.



Я не Михалков и не Быков.

Нет, брошюру Михалкова я не читала, и после сегодняшнего "Поединка" на ТВ уж точно не буду. Мало того, и Быкова не буду читать, хотя собиралась на досуге. Имею я право просто сказать свое мнение, что это "мое" мнение никогда никого не заинтересует, потому как я не Михалков и не Быков. А Соловьев почти как Кашперовский, постарел, располнел, прикрылся в черное. Тоже на мистику потянуло.
Басня вспомнилась, один в облака, другой в историю, в традиции, а вот третьих Соловьев просто не нашел, щук в море, чтоб карась не дремал. Много было таких, которые пытались разбудить этих самых карасей, уж чем только не приманывали, и вольной грамотой, и образованием, только эти щуки волками оказались, все равно на Европу смотрят и убегают.
Как всем хочется иметь "свои корни", а вернее "пустить" эти корни в совершенно чужой и непонятной для них среде, названной Россией. Как хочется предстать этакими мессиями и позвать к идеалам людей, которые кроме водки, соленого огурца и пьяной бабы по субботам ничего больше не видели и не хотят видеть в своем отечестве. И имеют на это полное право.
Собственно, я этот поворот предвидела 20 лет назад, когда все начиналось. Разгребут, думала, все рудники, нефть, алмазы, а потом за народ возьмутся, в кафтаны переоденут, ермолку набекрень и в конюшню, традиции возрождать. Вроде бы и вперед смотрим, в будущее лицом повернуты, а все задом пятимся по рачьи, в знакомое, в выстраданное и потому в родное крепостное право, с царями и помещиками, гренадерами и тайной канцелярией.
Вот только со щуками не выяснили, с каких морей они в наше болото заходят и что им от нас надо.