Полемическая проза 9

К вопросу о диктатурах.

Капитализм в России обречен, как система правовых отношений, не способный генерироваться в поколения, неизлечимо деформированные войной и партийной диктатурой. Войной, которая отложилась не стираемым кодом бесправия в сознании каждого вместе со страхом смерти, независимо от конечного итога, и диктатурой, которая угнетала свободную творческую мысль в течение целого столетия, ежеминутно заставляя повторять и верить в идеологический маразм официальной пропаганды, доведя ее, эту мысль, до полного исчезновения.

Ничего не изменилось за двадцать лет. Привилегированные партократы как были, так до сих пор и находятся у власти, позволяя таким образом обществу не замечать парадоксальных социальных изменений и собственного критического положения в этой связи, в котором оно оказалось после псевдо-демократического переворота, и продолжать находиться в плену прежних идиллических представлений в ожидании будущих светлых перемен.

Партократы не вымрут и не уйдут, они всякий раз, как только почувствуют под собой пошатнувшуюся опору, будут искать способы насильственно подтвердить свой диктат, свое исключительное положение, на этот раз необходимое их детям, которых они сегодня возводят за руку на вершину и слово в слово передают им истины достигнутого изобилия и благополучия.

Европейский капитализм, как и любой другой, прораставший из сопротивления вождистской верхушке простой логикой права собственности на свой личный творческий продукт, сформировался вне партийных образований и никогда им не доверял, и никогда не пользовался, имея власть абсолютно естественную, власть денег.

Российский шаг в сторону капитализма являет собой очередное партийное укрепление в очередном его провале, расколовший противоречивое общество на множество самолюбивых и враждующих между собой собственников, чтобы избежать его пассионарных изменений, представляя правовое общество всего навсего как инструмент пропаганды своего влияния, как способ защиты от изменений, а не дальнейшее развитие общественных отношений в преодолении всевозможных, в том числе монархических и партийных диктатур.


Ни одно животное такой дурью не занимается.

С утра весь журнал прорвало на геев, и вообще на ориентирование, а до этого казалось, что тут вообще на такие темы не реагируют, считают их ниже своего достоинства.
Сидят себе хомячки бесполые и упиваются нюансами политическими, а того не замечают, что давно уже все в геев превратились, политика, она ведь сплошь из мужских достоинств состоит, чем, видно, и притягивает к себе.
Путин и Медведев на все лады со всех сторон осмотрены и изучены, каждое их слово налету подхватывается и обмусоливается, повторяется и тиражируется, ну чем не любовь, даже если и критическая.
Правда, объект своего вожделения преподносится, если по Фрейду, завуалировано, тут еще надо психологическую символику помнить, у кого что напоминает, какие органы, вот и понятно тогда будет, за какие права люди борются, и какие свободы отстаивают.
Женщины вообще не в счет, хотя меньшинством их не назовешь. Они даже о своих семейных правах заикнуться не могут, в смысле законного права иметь семью. А это право, извините, не только природой, но и государством должно быть гарантировано. Помню, как Жириновский обещал каждой бабе по мужику. Где уж нам уж о своих половых предпочтениях судачить.
Природа такой крючок всему человечеству подсунула с этим ежедневным членостоянием, ни одно животное такой дурью не занимается, а только специально в отведенное время в году, и в определенном возрасте. Ни одна другая популяция от такой скорректированности не пострадала, если только человек к ее истреблению руку не приложил. А вот человечество уже на грани перенаселения, и никакой регуляции его численность не поддается, стало быть.
Какой тут смысл, еще поискать надо, но хотя бы совершенствовалось, что-то пробивалось бы цивилизованное от этого разнузданного размножения, но похоже, что наоборот, добавляется ко всему еще и извращенность, требующая себе таких же гарантий.


Как не кстати.

Гражданственность, как не кстати, упирается в понятие народ, не переставая быть такой, как и народ, обобщенно-абстрактной, и в обоих случаях требует неудобной конкретизации.
Как и любое множество, народ субъектно ангажирован, и всегда делим горизонтально и вертикально. Горизонтальное деление не исключает в большинстве своем социальное противостояние, но оно протекает мирно и понимаемо с точки зрения приобретения профессии, проживания, и даже национальности, о которой так пекутся толерантные политики.
А вот вертикальное расслоение народа, ни с чем предыдущим не связанное и основывающееся только на его гражданской активности привносит такую ненависть в отношениях, какую никакими законами не успокоишь.
СМИ сегодня нам не дают оставаться премудрыми пескарями и сидеть в тине собственных заблуждений,
формируя из нас как бы тесто дрожжевое, которое день ото дня пухнет и вот-вот взорвется, не дождавшись, когда его превратят в каравай, чтобы съесть без опаски.
Раздражение вызывает все, начиная с несправедливости и кончая завистью; как внешние, поверхностные причины разногласий, так и внутренние, упирающиеся в различие интеллекта и в силу ума и сообразительности.
Сообразительность, как ни странно, находится в плоскости партийных привилегий, усвоенных людьми еще со тех времен, отказаться от которых было насущной необходимостью для всех предприимчивых новых людей, истоки которых шли еще из героического военного прошлого. Предпринимательство геройством не назовешь, но привилегии здесь необратимые.
До конца не распрощавшись с активными строителями коммунизма, многие и многие ринулись за ними в партию Единая Россия, в надежде получить друг перед другом какие-то преимущества в распределении общественных благ, доходных мест и прибыльного бизнеса.
Далее, этот самый бизнес быстро добавляет в число привилегированных и богатых людей, наряду с государственными служащими и прочими особо официальными лицами, оснащенными мигалками.
Народ типа Прохорова также быстро соображает, что богатство хорошо бы застраховать каким-нибудь членством, и тут как бы меняется подсветка народа из слабо внятного обывателя с устоявшимся логотипом быдла в гламурного заграничного наблюдателя, отнюдь не обеспокоенного наличием или отсутствием у него перечисленных привилегий, а лишь тем, насколько для него опасны люди, не имеющие никаких привилегий.
Гражданская активность с одной стороны просвещает низы, заставляя их двигаться вверх, с другой стороны неминуемо ведет к военному противостоянию, так как привилегий на всех не хватает.
Власть, которая, зная об этом, тем не менее ничего не предпринимает для социального выравнивания, это не власть, а группа заговорщиков из тех самых привилегированных, которые ни за что не расстанутся со своим тепленькими местом.


Монолог миллиардера.

Наше дело правое. Мы победили. Это Прохоров сидит сейчас в Кремле и думает так. Ну не первые, пусть вторые. Первые, это те, кто нам это право дал, те, кто единство считает первым делом, а иначе не было бы у нас якутского золота, сибирской нефти и всех прочих таймырских ископаемых.
Намыл золотишка, 13% государству, остальное себе. По какому праву? Я же его добыл, а народ тут не причем, он телевизор в это время смотрел, сериалы бразильские, за Марию волновался.
В природе, рассуждает Прохоров, все друг с другом уживаются. Как в кладовке на полках лежат и не мешают, на одной полке - медь, на другой - никель, на третьей полке этот самый народ лежит, одно плохо, кушать просит народ.
Вот-вот, народ - это тоже природное богатство, что можно из него делать, а все, сами понимаете.
Он же сам себя воспроизводит, в отличие от нефти. Ту не ровен час выкачать можно. Он даже быстрее, чем лес растет, двадцать лет и новенький тебе работник, и главное даром, сам к тебе приходит и просится на работу, на ту, от которой он за несколько лет загнется и подохнет, и лечить я его не собираюсь, я такие обещания ему не давал. Он меня в правительство не избирал. Он не мой подданный.
Это я решил, не податься ли мне в правительство, чтобы еще на народ право получить. В собственность его заарканить, он и на баланде размножаться будет, как таракан, зато сколько стволовых клеток, сколько органов на продажу, из кожи сумки делать, мыло из костей, волосы для матрасов, подопытный кролик в лабораторию, это же такую промышленность, такую фармацевтику можно организовать, и я первый буду, нет, опять второй, после Гитлера. И как я про него забыл.


Возможна ли революция в России, и какая революция нам нужна.

Картины и фрески вооруженного Петрограда 17-го года в исторической памяти горожан никто еще не стер, а сами они стираться не собираются. Не смотря на то, что вся дореволюционная топонимика была восстановлена сразу же, как только прозвучало слово перестройка, еще при покойном Сопчаке, каждый камень здесь еще слышит романтический топот бегущих босяков к воротам Зимнего.
"Аврора" на самом деле готова сняться с почти столетнего якоря и возвестить эру еще более мрачного поворота российской государственности от слабохарактерного самодержавия к тоталитарному партийному контролю и тайной власти КГБ.
История планомерно затягивает бедного человека в петлю социального переустройства, и человек не перестает верить утопическим бредням о светлом будущем, которого у него никогда не было и не будет. И тем не менее, эти бредни живут и нарастают.
Единственное, что заслуживает внимания во всех этих общественных катаклизмах, так это проблема сменяемости власти, как шанс и надежда, что следующий тиран будет добрее.
Нет, такие революции нам не нужны, тем более, что сменяемость власти нам гарантирована самой человеческой природой, не вечен же самодержец.
Но тот факт, что призрак революции все еще продолжает теребить воспаленную психику неудачников, на данном историческом отрезке пора понять необходимость ее нравственного переосмысления, что революция должна начаться не снизу, как раньше, не уяснив, что любой бунт будет подавлен, а зачинщики повешены на собственных прокламациях, а сверху, со стороны тех, кто порождает своими действиями и законами социальные противоречия.
Революционный дух должен охватить самих властодержцев, и в России это уже видно не вооруженным глазом, Хорошо отстоявшаяся и накормленная власть задыхается от собственной инертности, от недоверия к соратникам, рискуя потерять страну, потеряв поддержку собственного народа.
И то, как она засуетилась, означает, что час уже близок.




Опять традиции подвели.

Вот если сейчас какой-нибудь чокнутый бросит клич, вернемся в феодализм, а лучше сказать, в крепостное право, то убеждена, что такое общество было бы сварганено за один день.
Почему крепостное лучше, чем феодализм, объясняю, феодалов надо еще поискать, а помещиков - далеко ходить не надо, у кого дом повыше и пошире в деревне, чем все остальные дома, тот и помещик.
В городах, там еще проще, там служилые люди итак как крепостные, им даже зарплату не всегда платят, а они все равно приходят и работают на своего хозяина. Простота, она еще и на традициях держится, а их не перестроить, их выкорчевывать надо.
Чем россиян не устраивал феодализм, когда они двадцать лет назад, окончательно разочаровавшись в своем коммунистическом, бросились строить не больше не меньше, а капиталистическое общество, как им казалось, даже не уяснив себе, чем одно от другого отличаться будет.
Такой модернизированный феодализм, когда вместо лопаты в руках нашего крестьянина, лопата в руках тайландца или какого-нибудь вьетнамца, стоящего по колено в воде на рисовых полях. Теперь это ВТО называется. А ведь было, что свой рис и у нас когда-то выращивали.
Некому было объяснить этим чокнутым, что капитализм - это не модернизированный феодализм, а сложная система прежде всего этических норм, права тех, кто будет стоять по колено в воде, и такое нравственное перерождение тех, кто с нагайкой в руках гнал когда-то непослушных в рудники и на лесозаготовки.
Такое враз не делается, для этого века нужны. А еще больше нужны правители, которые права народные защищали бы от всяких экономических заправил, которым прибыль своими неограниченными возможностями мозги затмила.
Вот отсюда, если хотите, другой поворот прорисовывается. Когда капитализм из трудовых доходов превратился в даровые ресурсы, это факт историей замечен не был, и вся правовая политэкономия до сих пор основывается на трудовых отношениях, и права граждан в этом самом трудовом кодексе и просчитаны.
Ни один смекающий хоть в чем-то гражданин ни разу не заявил о своих правах на отечественные природные богатства, которые он столько веков берег и лелеял, и гордился ими бесперестанно, а теперь враз их лишился, а с ними и баснословных доходов, в которых теперь купаются высоконравственные капиталисты, и все потому, что сам этот не смекалистый гражданин является таким же не учтенным ресурсом в одном ряду со всеми природными, по тем же традиционным меркам, которые существовали еще в крепостное право.
Выходит, что опять традиции подвели, но выкорчевывать их, пожалуй, уже поздно.


Наигрались уже.

Вот Америка, хорошо подумала и выбрала Обаму президентом. А объединившаяся наконец Германия взяла и выбрала Меркель из бывшей ГДР, женщину, и что такого. Это же чисто символическая фигура для страны, она же ничего не значит при нормальном конгрессе, при нормальном правительстве. От них  ничего не ждут, они же ничего не могут,  эти  президенты, и  нужен он  для того, чтобы показать, какие они демократы. Им главное мир удивить, поиграть менталитетом.
Вот если сейчас провести соцопрос, или какой-нибудь  психологический срез настроений, то можно определить даже не примерно, а точно, какой президент стране нужен, и нужен ли он ей вообще. Так, чтобы этот президент не на голову народу свалился, а его появление естественно вытекало из всей настоящей и предшествующей обстановки.
Народ устал от всего, что было, и потерял надежду на что-либо хорошее в будущем. Он не способен даже сопротивляться и протестовать. У кого же хватит наглости предложить ему того самого Путина, по вине которого он доведен до такого состояния. Путин - это не естественно сегодня, и даже уже не вынуждено. Это будет насилие.
Путин понимает, что нужна определенная ситуация, чтобы вновь оказаться на волне. Задача народа на эту ситуацию не повестись, потому что народу нужен не президент как таковой, нежелательное пребывание которого у власти будет обязательно сопряжено с угрозами, с цензурой, полувоенной диктатурой спецслужб, люди хотят не верить и ждать, а видеть и знать, что есть в стране закон, и манипулировать которым,  никому не дано такого права.
Чем проще и скромнее будет кандидат, без амбиций и не заслуженный, тем лучше. Но так, чтобы ветераны не отказывались от своих наград, чтобы матери не объявляли голодовок для устройства ребенка в садик, чтобы не было этих бесчисленных обращений "К Путину" в надежде на помощь, а если кому поиграть захочется, то пусть уезжают, никого не держим. Наигрались уже.


Пирамиды у нас все еще впереди.

Есть в кинорежиссуре такое понятие, как массовка. Это когда надо показать такое гражданское единение, когда "вставай страна огромная", или фронтальное наступление, когда все бегут, правда один за другим тут же падают, не без этого, где-то вдали уже разносится эхо победы, а враг в лице одного замешкавшегося на мотоцикле фрица, едва помещающегося в кадре, беспомощно отступает.
Режиссер эту массовость чаще дает зрителю наблюдать в движении, следуя за камерой вдоль зрительских рядов, которых по ширине и десяти не наберется на всю Красную площадь, или врывается в самую гущу марширующих курсантов, распластав орлиные крылья, на бреющем полете плавно уходит в небо, и уже с высоты, обогнув по кругу панораму с Кремлем, возвращается в хвост единственной колонне, чтобы врезаться в перспективу победного парада до самого горизонта Васильевского спуска.
Ясно, что это понятие условное, и даже не понятие, а способ изображения, причем чисто художественный. Но ведь что делают политики, они эту художественность, как говорится, и вдоль и поперек используют, им массовость нужна как воздух, и если ее нет, а ее нет, то ее надо выдумать, а еще лучше показать, чтобы каждый, в телевизор смотрящий, почувствовал себя этой силы частицей. Чтобы каждый встал с дивана и пошел искать эту самую силу, вдохновленный на подвиги. А если сам не пойдет, то чтобы было право прийти за ним, или без всяких прав, погрузить в вагоны для скота и привезти куда надо.
Политика, это массовость, и прежде всего, и на всю оставшуюся. Пирамиды Сахары просто блекнут в своей, копошащейся рабами и мулами, примитивной стройке в сравнении с картинками совковой индустриализации, в километровых сценах копателей Беломорканала, зековских телогреек на строителях БАМа, или сносимые идеологической волной демократизации и вслед за ней эпохальным развалом и разгулом преступности по всей стране современные российские панорамы.
Массовость - это и есть политика, когда маленькой сталинской ручонкой с пожелтевшим от табака средним пальцем одним махом сдвигалось и сбрасывалось с отечественной карты все население на картинах Глазунова, это когда нас тьмы и тьмы в стихах Блока, это по-белорусски страдающий некрасовский народ на железной дороге из России в Европу, чтобы вывозить все, что ему, народу, не нужно, потому что жил этот народ преимущественно на этих стройках, в окопах и болотах.
Сегодня этот народ почернел по-таджикски в городах, состарился в выцветших бабьих кофтах в деревнях, превратился в кабинетный офисный планктон и в пробковый дорожный электорат.
Сегодня политики должны работать именно с такой массовостью, чтобы быть успешными режиссерами, понимая, что без египетских пирамид, эйфелевых башен и статуй Свобод им не обойтись, и что войну, как показатель этой массовости, исключать из своего методического арсенала еще рано, даже если придется воевать со своим собственным народом.


К поиску национальной идеи

Китайцы свою национальную идею нашли в прошлом. Это они впервые изобрели порох, научились разводить личинки шелкопряда, построили великую китайскую стену. Их первенство очевидно и сейчас, их много. Они красивы и преданы самим себе. У них тепло.
Немцам только в середине ХХ века вдруг померещилось, что они лучше всех остальных, но никто и не сомневается в немецком качестве, в сравнении с китайским, к примеру, стоило ли с таким упорством это доказывать. Но воевать они не умеют, потому что морозов боятся.
Русские морозов не боятся, но воевать тоже не умеют, зато с идеей непобедимости носятся до сих пор. Доведись им встретить более серьезного противника, например, кавказца, одухотворенного не менее национальной идеей свободы от русской оккупации, и напускному героизму приходит конец. Даже пушки не выручают. Потому что справедливость не на нашей стороне.
И что остается в таком случае русскому, правильно, говорить об интернационализме. Это и есть наша национальная идея.
Все страны, как страны, в лучшем случае национальные государства, русская государственность утонула в идее сосуществования, и ничего другого на всем обозримом будущем здесь не предвидится. Начни сейчас, бия себя в грудь, говорить, что я русский, никто ничего не вспомнит, кроме морозов и медведей, и сибирской тайги-каторги.
Русский человек в Сибири не живет, но считает это забытое богом место своим вторым домом. Натерпелись от собственного правительства обживать ее, а ведь там и своих национальностей полно. И никто так по особому в раж не входит, мое это, всем места хватит.
В нашем климате только так и существовать, всем вместе. А когда пытаются эту единственно реальную практическую идею заменять на всякого рода абстракции, международный финансовый центр, к примеру, культурная столица, все впустую, даже сама по себе идея столичности работает против этого пресловутого единства, когда в одном месте все, а в регионах ничего, кроме феодализма, конечно.
А регионы, это еще и национальности, кстати, но которые почему-то не ищут своей национальной идеи, в отличие от русских, они выживают, как могут, в лучах славы непонятного русского народа.


Прост Рыжиков, и это правильно.

Тот факт, что пока еще лейтенант пока еще милиции Рыжиков А.И. сегодня вызывает известного на всю страну, да что там, и на весь мир уже известного господина Навального А. к себе в обычный служебный кабинет обычного полицейского околотка, чтобы переговорить с ним на тему о вариантах изображения российского герба, искажающих его первоначальное состояние, говорит о многом.
В первую очередь о том, что вот такому простому лейтенанту сегодня уже не безразлично, что вытворяют граждане с этим самым гербом, хотя бы и царским.
Понимает Рыжиков, какой непоправимый ущерб национальной гордости россиян может нанести обыкновенная пила, две пилы, якобы в шутку вложенные неизвестным художником в лапы какого-то сросшегося как два близнеца чудовища, вместо скипетра и державы, положенных ему по протоколу.
Да за такое опасение Рыжикова не то что в полицию без очереди надо принять, но тут же повысить в звании, тоже по протоколу, это же все равно как на уровне Президента человек общается, а там чины меньше генеральских не бывают.
Прост Рыжиков, и это правильно. Но не наивен, как всем кажется. Знает он и о коррупции в стране, и что бороться с ней надо. Для него эта двухголовая птица как символизированная коррупция над державой распростерлась со своими пилами, а ему, Рыжикову, сейчас бы снайперскую винтовку или автомат, на худой конец, и покончил бы он с ней в два счета, у него на стрельбах только в десятку попадания.
Вот и сейчас десятка, придет Навальный, надо пыль стереть, пепельницу помыть, форточку открыть. Это как в сказке, Иван-царевич говорит Бабе-яге, ты мне, старая, баньку вначале истопи, да блинов напеки, а потом и спрашивай, зачем пожаловал.
Не наивный он, Рыжиков, он кроме русских народных сказок наверно еще и Булгакова читал, Мастера и Маргариту, и Понтия Пилата особо выделил для подражания, обеспокоенного каким-то не то еще не построенным, не то уже разрушенным храмом, но охранять который тому в Иерусалиме было поручено. Вот наш Понтий и учуял свою аналогию, чтобы в истории застолбиться, когда Навального к себе вызвал.
Разговор получился тоже вполне классический. Только про герб.
Пойду и я перечитаю, интересно все-таки. И если что, напишу продолжение.


Мало не покажется.

Странно как-то, миллиардеры партии в России создают, им-то чего не хватает. Ну да, власти. А простой народ концы с концами не сводит, и ни о какой партии не думает. Может быть, потому, что научен уже этой партийностью, то собрания, то заседания, то членские взносы, то поручения, а то и на съезд в Москву отправят, как лучшую доярку района.
Не за что простому человеку бороться, выходит, и жизнь такая его устраивает. Не устраивает только Прохорова, скучно ему там в Кремле сидеть и ни за что не отвечать, ни с кем не полемизировать.
Вот Жириновский из ЛДПР прокомментировал, что не было и не будет у "Правого дела" избирателей, и никто к ним не пойдет, и никакими деньгами не заманишь. Грызлов соперника почуял, поспешил напомнить ему, что удлинение рабочей недели и пенсионного срока - вещь непопулярная, наверное, сам уже прикидывал, но с таким видом, будто Прохоров у "Единой России" кусок хлеба отнимает.
О программе забеспокоились, непривычно им как-то сознавать, что их программы гроша ломанного не стоят, этот Прохоров такую демократию разведет, что мало не покажется.
Левые молчат, потому что им пофиг, этим догматикам, они как завелись с семнадцатого года на экспоприации, так до сих пор кого-то экспоприируют, только все в свою пользу. Гундяев что-то тянет с христианско-демократической партией, а у него электорат будет, там боженька один за всех проголосует.
Бензин подорожал, а они смайлики на дорогах рисуют, мол улыбайтесь, будет и на вашей улице что-нибудь. Например, выборы. Вот пойдете и проголосуете за кого-нибудь, это же какой праздник. Или уже начали к Олимпиаде готовиться, украшательством занимаются.
Все какие-то проекты космические фантазируют. Ну да, Народный фронт. Это Путину сейчас только пришло в голову у народа спросить, какие у него, народа, проблемы, чего не хватает. Все есть. Ну да, так и скажут, попробуй не скажи. А народу между прочим тоже партия нужна, чтобы со своим собственным кандидатом на эти выборы идти и за него и проголосовать, вот это праздник, а не просто пальцем в небо тыкать и гадать на кофейной гуще.


Корабль юности.

Раньше мы так рассуждали, окончу школу, поступлю в институт, будет специальность, найду работу, получу квартиру и заживу. И верили. Но оказалось, что в этой цепочке что ни пункт, то прореха, хоть тогда, хоть сейчас.
Школу-то может быть и окончишь, да поступить в институт не сможешь, и знаний не хватит и денег, а если удастся получить диплом сельскохозяйственной академии какой-нибудь или лесного хозяйства, так из города не захочешь уезжать.
Сегодня молодой человек с аттестатом стоит на палубе корабля с алыми парусами и думает, корабль это или сценический макет, который никуда не движется. Романтика смазана, и лазерное шоу не радует, и напутствия не помогают.
Все это потому, что нет страны, ради которой идут на подвиги, а есть сборище заправил, захвативших все твое будущее пространство, и ты им нужен, но не такой чистенький и наглаженный, а чтобы заткнуть тобой место в траншее, или в наряде, или в охране, и ты будешь ждать, пока они состарятся, чтобы подвинуться и вспомнить, что ты молодой, и семья тебе нужна, и детей не мешало бы иметь парочку.
Если и движется корабль твоей юности, то уже не с алыми, а черными парусами, и с каждым морским узлом все туже затягивается твой личный узел, если ты, конечно, не стоишь на капитанском мостике рядом со своим папой бизнесменом.
Вот-вот, я глубоко уверена, что жизнь свою надо начинать рядом с папой, тут же с ним сидеть в сапожной мастерской или в столичном банке, и чтобы он видел твои успехи и обсуждал твои промахи.
Вся эта разложенная по пунктам социальная лестница только дезориентирует молодого человека, потому что это не лестница наверх, а спуск в подвал, ловушка с одним выходом куда-нибудь на окраину, на помойку.
Хорошая жизнь, она себе цену знает, и давно уже оградила себя от чужаков и пришлых. Здесь все свои, не конкурентные, и никакие дипломы не помогут в эту жизнь пробиться.


Что год грядущий нам готовит.

Допустим, что Навальный - проект, запущенный перед выборами на теме борьбы с коррупцией. Не все же Медведеву генералов снимать, а Путину Ладу рекламировать, да и не сподручно им самим заниматься своим же рожденным детищем, которое они так сильно культивировали и выращивали под предлогом формирования непонятного класса, и называли ее, коррупцию, первоначальным накоплением капитала.
Но и взвалить эту борьбу на одного Навального, тоже как-то не солидно выглядит, хоть и пытается Навальный сколотить себе группу и продвигать идею беспощадного обнажения язв пораженного неизлечимой болезнью общества, и понятно, что ни двух, ни трех навальных для этого дела недостаточно.
Сценарий постепенно обрастает интригами с исками Следственного Комитета на Навального, что должно сплотить вокруг него интернетное сообщество и заставить их поволноваться за судьбу своего товарища и непременно хорошо кончиться, это как маленькая победоносная война, которую устроили Медведеву вначале, что тоже подтверждает искусственность проекта, как следующий этап разворачивания кампании на федеральный уровень.
Публикации где-то за рубежом текста интервью с Навальным означает новый международный уровень известности шествия антикоррупционной идеи, что уже должно сделать из Навального персону грато, не утруждаясь подтверждениями о действительной популярности простого блоггера, не побоявшегося вступить в неравный бой с матерыми ворами и жуликами.
Тут и опальный Миронов, как говорится, подпел кстати, себя спасая, выступил с инициативой принятия закона о защите таких народных героев и Навального конкретно. Хомячки уже находятся под плотным одеялом обаяния своего кумира, и пророчат ему президентство, видя его очевидные преимущества перед существующим малорослым тандемом.
Итак, проект выходит на финишную прямую, Навальный выдвигается кандидатом в президенты, влюбленный народ начинает соображать, что надо идти на выборы, растет доверие к выборам. Тут же народу возвращается доверие к суду, казалось бы безвозвратно потерянное в басманном исполнении, когда за решеткой оказываются единоросовские жулики и воры. Весь мир видит, что в России есть не суверенная, а вполне общепринятая демократия, основанная на конкуренции и борьбе. Россия получает международные признательные бонусы.
Но выигрывает выборы естественно Путин все тем же известным путем, каким до сих пор пользовалась партия власти, опустив на этот раз не только своих соотечественников, но и все мировое сообщество, такой коварности никто даже не мог предположить. Все в шоке, на трон взбирается диктатор как минимум на двенадцать лет, коррупционеры и единоросы заходятся в неистовой победной пляске, Навальный уезжает в Америку, Европа вручает Путину жезл и нимб самодержца, присосавшись окончательно к газовым трубам, окутавшим ее со всех сторон. Свершилось то, о чем долго говорили и призывали большевики, мир завоеван.